О жизни многодетной семьи можно сказать то, что святые говорили о монашестве, а именно: если бы все знали, как хорошо быть монахом, — все бы пошли в монастырь. Но если бы все знали, как тяжело быть монахом, — никто бы не пошел в монастырь. Я думаю, что полноценное многодетное родительство в этом смысле вполне сопоставимо с монашеством. Оно — красиво, но очень тяжело. [img]http://hram.kz/images/fbfiles/images/jpeg-20111010.jpeg[/img]

Мой дорогой, у нас, кажется, будет тройня!... – сказала я радостно, выходя из кабинета УЗИ.

– Глобально, – изрек мой муж и погрузился в пучину раздумий о хлебе насущном.

Мужчины, думаю, его поймут. Нашим тройняшкам уже год, и муж из этих глубин так и не всплыл на поверхность – все бурчит под нос о чем-то своем, мужском: как прокормить эту ораву и почему государству, а вернее, нашему мэру откровенно наплевать на помощь многодетным семьям. А тем временем наша веселая орава растет на радость бабушкам, дедушкам, теткам и дядьям.

***

– У меня будет трое детей! – говорила я на свадьбе шесть лет назад, и все дружно пили за это сок (потому что семья у нас безалкогольная). Но кто же мог тогда подумать, что это желание осуществится не поэтапно, а враз.

В нашем подъезде девять лет назад родилась тройня в семье Николаевых. Первая тройня в Советском районе. Я несколько раз сталкивалась с мамой и девочками-тройняшками в лифте. Может, это – эпидемия?

***

Беременность для меня была праздником. Это было самое лучшее время в моей 27-летней жизни. Никаких токсикозов – ни ранних, ни поздних. Никаких проблем со здоровьем. Никаких отеков и странностей с аппетитом.

Я наконец-то выспалась, нагулялась, набралась энергии, а заодно с большим воодушевлением сделала ремонт и прибралась-таки в плательном шкафу, раскопав немало удивительных вещей. Даже не предполагала, что они у меня есть.

Никто из окружающих на меня не обижался, все оберегали и лелеяли. На работе нежно умилялись моему округлению и не заваливали заданиями. Я была лучшей невесткой для свекра и свекрови. Муж изменился до неузнаваемости: застегивал мне молнию на сапогах, помогал снимать и надевать колготки, носил тяжелые сумки, мыл полы и пылесосил. Я наконец-то почувствовала ЭТО – что значит быть женщиной!

Мой мини-космос активно развивался под любимые сонаты Моцарта. Где-то там, на трех разных орбитах шла своя жизнь. И три космонавта уже вовсю копошились и толкались, предвкушая, как выйдут в положенный срок в открытое пространство.

***

14 марта. День солнечный. Яркий. Золотой.

– Мосунова, ничего не есть! Скоро придем за тобой, – мрачно распорядилась медсестра.

Чтобы снять невроз – достала краски и села на подоконник рисовать. Как же не хотелось расставаться с малышами! Я нарисовала дерево и на нем трех птичек.

– Ну что, рожаем ?– весело подмигнула мне врач.

... Меня прокесарили. Хотя я до последнего твердила: “Я сама рожу! Не кладите меня под нож!”…

Сережа, Маня, Саня – все по сорока одному сантиметру, все по два с половиной килограмма.

– Мать, да ты их, видать, одинаково любила, – прозвучали где-то у выхода из темного тоннеля слова анестезиолога, когда я медленно отходила от наркоза.

Кто-то взял мою руку и долго вязал какие-то разноцветные браслетики на запястье. Они что там, фенички вяжут? Только сутки спустя поняла, что это – бирки с датой и весом новорожденных.

***

Три теплых конвертика и странное чувство расчлененности. Будто рука – там, нога – тут, а голова у двери. Я разрываюсь. Кончилось это неземное спокойствие, когда, сидя на диване, я, поглаживая животик, приговаривала: “Вот вы где, мои карапузики, у меня под сердечком”.

Нет, это уже не мои дети. “Мои” – было, когда была куча-мала.
А сейчас – один орет, второй спит, третий обкакался. К кому бежать, что мне делать?

***

Слабенького Сережу мы крестили на четвертый день. Крепких Сашу и Машу – на двадцатый.

Увидев светлые крестики на белых ниточках, я заплакала:

– Серебро Господа моего!

Вспомнила слова из песни БГ.

***

Накормлю последнего – а первый уже голодный и чмокает губками. И опять по круговой. Ну почему я не свиноматка?! Легла бы на бочок и кормила бы сразу всю свою троицу. Чинно и величаво. Первые месяцы я кормила грудью 24 часа в сутки. Не было времени даже поесть и сбегать в туалет. Одной рукой держала ребенка, другой - горячий чай с молоком. Ребенок сосал грудь ровно час. Кормить надо было каждые три часа.

Неделя шла за неделей. Я вдруг почувствовала, что меня парализовало – не могу разогнуться. Так и ходила по квартире, сгорбившись. Я даже научилась спать во время кормления. Боялась только, что ребенок из рук выпадет. Да к тому же, начала забывать очередность:
накормлю два раза одного, а пропущенный вдруг начинает с утроенной силой орать и требовать своего. Вспомнила, как до родов подруги шутили:

– А ты их зеленкой помечай – кого уже покормила.

***

Гуляю с коляской по улице. За мной идут три девочки лет двенадцати-тринадцати.

– Смотри! – говорит одна. – Тройняшки. И как она с ними справляется?

– Ну, видишь же – идет. Не умерла еще.

***

Что делать, когда все трое просятся “на ручки”? Приходится брать на руки сразу всех троих. Итого 33 кг. Я похожа на подвыпившего баяниста, сидящего с огромным баяном на завалинке. Раскачиваюсь со своей тройней в разные стороны и истошно, чтобы не заснуть, пою:

– Наш паровоз вперед летит!

В самый кульминационный момент соседи стучат по стояку. Я их понимаю. Время-то – половина пятого утра...

***

Реакция у всех женщин на улице:

– Ой, бедная, бедная....

У мужчин:

– Какой мужик молодец! Поздравляем!

***

Что бы я делала без свекрови, которая полностью взвалила на себя походы по детским магазинам! И приходит к нам каждый день, как добрый Дед Мороз – с памперсами, колготками и фруктовым питанием.

***

Терпеть не могу гороскопы. Особенно возненавидела эти липовые предсказания после рождения малышей. Мои родились в одном месте, в одно время, с разницей в минуту. И что? Сережа – спокойный, вальяжный, Саня – шустрый и сообразительный, Маня – самостоятельная и разумная. Все разные не только внешне, но и внутренне.

***

Моим тройняшкам 2 года! Дожили… Дожили!!! Сказал бы мне кто год назад, что каждое утро мы будем с мужем и тремя нашими “хоречками”, как ласково называет их папа, сидеть за широким столом, пить чай, макая в чашку бублики, и весело болтать под столом ногами – да в жизнь бы не поверила! А теперь такая красота.

Помню, как плакала с досады, когда на улице мамашки с колясочками обсуждали очередную серию сериала или приглашали друг друга на чай – посплетничать. Такая зависть брала!

***

Прихожу с малышами к подружке, у нее сынуля нашего возраста. Пока малыши играют, обсуждаем детское меню.

– Какая ты счастливая, у тебя дети любые фрукты едят. А мой Данилка от всего нос воротит. Я к нему и так, и эдак…

Советую ей нарезать фрукты на поднос и принести. Мои, как только увидели яблоки, груши и апельсины, наперегонки бросились к подносу.

Данилка вначале удивленно стоял в стороне, а потом тоже подбежал и начал набивать рот фруктами. Три минуты – и поднос пуст.

Мы с подружкой засмеялись, вспомнив, что все это уже видели в мультике о многодетной обезьянке.

***

Моим малышам годик. Гуляю возле школы с колясочкой, детки спят, ноги гудят от усталости, а присесть негде.

– Можно вам стульчик предложить? – усатый дедушка, похожий на Чапая, подвигает мне табуретку. – Это вам – клубничка свежая, прямо с огорода. Вам витаминчики ой, как нужны.

До слез приятно.

***

Когда мои малыши голодны, они самостоятельно залезают на свои стульчики, которые не помещаются на кухне и стоят у нас в гостиной, и, весело тарабаня кто кулаком, кто ложкой, кто игрушкой, кричат: “Мама мням. Мням! Мням!!!”. По-моему, им нравится сам факт, что по их требованию мама бросает все дела и бежит к холодильнику или к плите, что-то там колдует и приносит им три тарелочки. И даже если они полчаса назад плотно поели, все равно кто-то из них вдруг вспомнит: “А не пора ли подкрепиться? Или повеселиться?” и с криками “Мням! Мням!” лезет на стульчик. А остальные, конечно же, за ним. Я смеюсь, а муж хватается за голову. Бюджет нашей семьи по части гастрономии вырос за три месяца на четверть.

***

Когда я очень устаю, включаю воду в ванной и объявляю:

– Дети, купаться!

Действует безотказно. Как на собак команда: “Гулять!”

Скидывая одежду, бегут в ванну. Замочу малышей, переверну тазик вверх дном, сяду и отдыхаю. Детки плещутся в воде, моют друг другу голову, временами выливая на меня воду. Но когда ноги гудят, в голове тучи и гром – не все ли равно?

Один раз выбежала из ванной к звонившему телефону. Через 10 минут возвращаюсь – мама дорогая! Коридор в воде: мои горе-пловцы вычерпали всю воду из ванной. И, танцуя что-то похожее на румбу, хлопают в ладоши.

Вот и отдохнула мамочка!

***

Слава Богу, я уже привыкла к имиджу розового слона. Я и не догадывалась, что мама тройняшек может вызывать у окружающих столько эмоций. Будто я не мама, а фиолетовая пантера, разгуливающая летом в валенках.

– Ой, ну мы к вам пришли посмотреть! О вас же столько разговоров! – с такими возгласами входили ко мне электрики, врачи и совершенно незнакомые люди, пришедшие посмотреть на малышей.

Но чем старше становились детки, тем броня у меня крепчала. А моя коллекция реакций окружающих пополнялась все новыми “перлами”.

Гуляем в парке, в сторонке – пожилая парочка рассматривает нас:

– Мальчики, наверное, погодки! А девочка, девочка, какая-то азиатка. Удочерили они ее, что ли?

***

Толкаю, как телегу, свою большую коляску, рядом останавливается бронированный серебристый “Мерседес”, открывается окошко, и лысый мужчина в темных очках протягивает мне бутылку шампанского:

– Таких женщин... уважаю!

***

В магазине детской одежды:

– А скидку дадите?

– Только для опта.

– Так у нас и есть опт. У нас тройняшки.

– А??!!! Ну, конечно! Три процента.

***

Прочитала на одном сайте, что если двойняшки – это конкуренты, борющиеся за внимание мамы, то тройняшки строят своих отношения по модели семьи. И точно.

Мама у нас Маня. Она, как взрослая, заботится о братиках: вначале отдаст бутылочку с водой, кусочек печенья или яблока Саше или Сереже, и только потом попросит себе. А как трогательно, когда она, совсем малышка, старательно помогает мне надеть колготки или валенки братикам!

И всегда просит у меня дать ей помыть посуду или полы.

Саня – это папа. Он главный во всем. Отбирает у брата и сестры все новое. Вначале рассмотрит сам, а после отдаст Сереже. Он знает в квартире все. Попросишь его пропылесосить, он тут же выкатит пылесос, всунет вилку в розетку, нажмет кнопку и давай шуровать. Вся бытовая и музыкальная техника на нем. Если Сережа кричит “не по делу”, закрывает ему рот рукой или шлепает его по попке, как это делает папа.

Утром папа нашел “кучку” за горшком с цветком. Грозно спрашивает:

– Кто это сделал?

Тишина.

– Да ты Саню спроси. Он все знает.

– Саня, это кто натворил?

– Сесёеса. – Показывает на обкаканного братика Саша.

Между Маней и Саней особая любовь. Маня зажимает Саню в уголке и давай нацеловывать. Нежные чувства к Сереже она так не выражает.

Сережа – это малыш. Он покорно отдает все игрушки Саньке. Самая любимая его игра – в лялечку. Мы с Сашей и Машей пеленаем его, кормим молочком из сосочки, поем колыбельные. Серега в восторге. А Саня и Маня очень серьезны.

***

Сколько ни говори нашему дедушке, что любить надо троих, а не одного Серегу – бесполезно. Дедушка с порога:

– Где мой драгоценный? Да мы с тобой поедем к морю, – и давай целовать.

Дед уходит домой, а Саня и Маня устраивают потом Сереге “темную”. Колошматят его. А потом стоят в углу и орут от горя хором.

***

Телефонный звонок:

– Даша, ты сейчас стоишь? Тогда сядь. Мы тут тебя назначили исполнительным директором Фонда имени Виктора Астафьева, – “радует” меня бывший босс с телевиденья.

– ???

– Дорогая, не волнуйся. Я знаю, что ты по ночам пишешь сказки и статьи для газеты. И что у тебя трое пятилетних деток.

– Им еще полутора лет нет.

– Ну.... Да, ничего! Ты у нас славная женщина, всегда отличалась пробивным характером. Я знаю, что ты не подведешь. Скоро выборы в горсовет, так мы тебя и туда запишем. А что? Мать-героиня, лауреат Астафьевской премии, журналист, исполнительный директор... На ура в народе пройдешь.

***

В новой роли я больше похожа на радистку на линии фронта, чем на исполнительного директора.

– Я орел, орел! Коршун, как слышите? Прием.

Что-то в этом роде.

Дети не оставляют меня ни на минуту. Воспринимая телефон как игрушку, они окружают меня, вырывают трубку, дергая за шнур.

– Добрый день, с вами разговаривает директор фронта... Ой, фонда.

– Дя– ду!! Дя-ди! Дю-дю! Ку-кю! Хрю-хрю!– кричат наперебой мои галчата.

– Что у вас там происходит? Какого фронта? Я вообще с кем разговариваю?

***

– Всем спать!!! – кричит в восемь вечера папа. – Я сказал СПАТЬ!!!

Дети послушно лезут в кроватки, натягивают на глаза одеяла и засыпают. Такое радикальное новшество появилось недавно. После того как мы с мужем заработали болезнь – нехватку какой-то жидкости в суставах.

– Вы что, на заводе оба работаете? У станка? – поинтересовался врач.

– Да нет, мы просто поочередно по два-три часа деток уакачиваем.

***

Видно, моим деткам все же не хватает ласки. И они ночью перебираются к нам на кровать. От спанья на полу я отказалась – остеохондроз замучил. Теперь все впятером спим на полутораспальной кровати. Дети жмутся ко мне, а не к папе: спят у меня на голове, под боком, в ногах, плюс к трем часам подтягивается кошка, которой находится место только у меня на лице. Одной ногой упираюсь в пол, чтобы не упасть, а другой подстраховываю от падения Сережу. И после этого у мужа еще как-то язык поворачивается бросить реплику:

– Да, старушка, что-то помято выглядишь!

***

В продуктовом супермаркете. Для верности и защиты от соблазна сажаю всех малышей в одну тележку, муж везет другую, с продуктами. Детям теснота не нравится, стоят и тихонечко поскуливают.

– И в каком таком отделе ребятишек продают? – интересуются покупатели.

***

Как-то Машенька приболела, и я оставила ее дома, а с мальчиками пошла гулять бабушка. Через полчаса дочка вдруг обнаружила, что любимых “Саси” и “Сесеси” нет. Как я только ее не успокаивала! А когда пацаны вернулись с прогулки, испуганная Машенька бросилась их обнимать и целовать.

МНОГОДЕТНЫМ МАТЕРЯМ
Многодетные матери – дочери Бога,
Вы – красавицы мира и радость небес!
Улыбаетесь мило и смотрите строго,
Сберегая спокойствие детских сердец.

Постоянно средь звона родных голосочков
Вы несёте свой подвиг любви и добра,
Расцветая душой среди хрупких цветочков,
Отдаёте Вы им весь свой кладезь тепла.

Нелегко Вам порой, а порой даже трудно;
Всё дела да заботы, и надо терпеть...
И Вы терпите молча и правите мудро,
Вам ведь многое надобно в жизни успеть.

"Хорошо много деток" - вот правило жизни,
И его Вы избрали на век для себя.
И собою Вы служите нашей Отчизне,
Как никто и нигде, ГОРЯЧО и ЛЮБЯ!
master-buket.ru/foto/buket.225.jpg

Разговор с «немногодетной» мамой

У Ирины Черняк — восемь детей (трое кровных, пятеро приемных), но из этого не следует, что она официально — многодетная мама. Ее старшему кровному сыну Михаилу уже двадцать три, второму Ярославу — двадцать, третьему Богдану — семнадцать.
Следующая по старшинству в семье приемная Надя, ей 15 лет, а еще Лёля, которой в июле исполнилось десять, Максим, Юля и пятилетняя Леночка. Однако приемная семья, сколько бы приемных детей в ней ни было, по закону не считается многодетной. Но, несмотря на формальности, Ирина говорит про себя: «Я — мама! Этим все сказано. И я рада, что у меня есть это звание, а образ и стиль жизни моей семьи — многодетность».
Как в обычной семье оказалось пятеро приемных детей? Как складываются отношения между родными и приемными детьми? Какие трудности возникают у приемных родителей, и как они с ними справляются — в интервью Оксаны Головко.

Выведи меня за забор

Ирина с мужем никогда не собирались становиться приемными родителями. Жили, работали, воспитывали троих сыновей. Но однажды, как часто это бывает, жизнь внезапно изменилась. Ирина за компанию со знакомой (сотрудницей отдела опеки и попечительства) поехала в детский дом.

­— Помню, как в коридоре ко мне подошла девочка и спросила: «Ты моя мама?», — вспоминает Ирина. — Ей было шесть лет и она прекрасно знала, что это не так. Когда я ответила «нет», она взяла меня за руку и прошептала: «А ты могла бы вывести меня за забор? Я только постою десять минуточек и пойду назад». Ну какая реакция может быть у многодетной мамы?.. Мы стали брать девочку на выходные. Потом случилось то, что должно было случиться. После выходных отдавали ребенка назад, она, конечно же, плакала. Нескольких истерик хватило, чтобы муж сказал: «Ну всё, хватит издеваться над ребенком. Надо забирать ее домой насовсем. Узнай, что для этого нужно».

Так в семье Черняк появилась Надя. Тогда, в самом начале, было всё: и непростой период адаптации, как для девочки, так и для ее новой семьи, и периоды отчаяния, когда Ирине казалось, что она не сможет «привыкнуть к чужому ребенку». И лишь шесть лет спустя, когда Наде исполнилось двенадцать, Ирина записала в дневнике: «От других я часто слышала о том, как им легко. А на самом деле было очень тяжело. И мысли всякие приходили. Все легко и радужно только теперь. Теперь я могу сказать — это мой ребенок. Наконец, мы научились ее любить, а она нас. Наконец она нам поверила».

Когда Надя пришла в семью, младшему Ирининому сыну было восемь. Не обошлось без ревности, ведь мальчику приходилось делиться не только игрушками, но и вниманием родителей. А маме и папе приходилось проявлять чудеса дипломатии: если Наде что-то покупалась, Богдану обязательно доставалась такая же вещь. Однажды в магазине он расплакался: «Мама, ты Надю больше любишь, ты ей купила платье, а мне — нет». Ирина вернулась в отдел детской одежды, и мальчик сам выбрал себе два платья. Дома, естественно, положил их в шкаф, в котором они пролежали больше полугода. Однажды, видимо уже окончательно успокоившись и внутренне приняв ситуацию, Богдан подошел к маме со словами: «Отдай платья Наде, они мне уже не нужны».

Наплевать мне, кто меня родил!

Второй приемный ребенок появился так же неожиданно. Однажды, читая материалы интернет-конференции, Ирина с мужем наткнулись на статью о двухлетней девочке, которую взяла приемная семья, но вскоре от нее отказалась. После продолжительных разговоров, размышлений супруги Черняк решили, что у них есть силы воспитать еще одного ребенка. Так появилась Юленька. Этой осенью она пошла в школу. У Юли обнаружились серьезные проблемы со зрением, и несмотря на то, что их не удалось решить до конца, девочка стараниями новых родителей стала видеть значительно лучше.

Однажды Юля заявила Ирине, пришедшей за ней в детский сад: «Мы с Олей подрались». Ирина собралась было отчитать девочку, ведь «приличные девочки не дерутся», но Юля продолжила: «Она мне сказала: у тебя мама ненастоящая! А я ей говорю: как это — ненастоящая, если она лучше и настоящее, чем твоя? А она говорит — она тебя не родила, поэтому и не настоящая! А я ей — у меня мама самая лучшая, и наплевать мне, кто меня родил!» И для большей наглядности своего спора с подругой плюнула на пол.

— Помню, как я замерла, прижав Юльку к себе. Боялась сказать хоть слово, чтобы не дрогнул голос и не покатились непрошеные слезы — то ли счастья, то ли — боли… — вспоминает Ирина. — А Юлька, не успокаиваясь, и показывая язык Оле (которая осталась в группе), продолжала: «У меня самая настоящая, а у тебя нет! Моя уже пришла, а твоя нет! И вообще, ты, Олька — дура!»
В тот день я своего ребенка не наказала и даже не одернула.

В другой раз, услышав, как одна мама в детском саду сообщила, что скоро купит сестренку своей дочке, Юля авторитетно произнесла: «Не купите, а сами выродите. А если не сможете, то готового ребенка можно в детском доме взять».



­— Вскоре мы поняли, что Юлечке нужна сестренка, — говорит Ирина. — Она была значительно младше остальных и потому ленилась ходить ногами по квартире, ее все таскали на руках, баловали... Тогда мы собрали новый пакет документов и стали подыскивать, кого бы нам взять. Узнали, что в одном из подмосковных домов ребенка умирает девочка. Нет, о ней хорошо заботились в детском доме. Казалось, девочка просто не хочет жить: у нее тоже была отмена усыновления. После того как ее вернули из семьи, она десять месяцев провела в больнице. Когда мы забирали малышку домой, в свои почти два года была ростом 80 сантиметров и весила 6 кг 850 г.

Все отговаривали Черняк от нового шага, граничащего с безрассудностью. В опеке говорили: «Зачем вам этот проблемный ребенок, мы вам подберем самого–самого красивого, самого лучшего». Но многодетные родители решили, что если они не возьмут девочку, она просто погибнет. Дома выяснилось, что Леночка — слабослышащая: она слышала, но плохо. Ей пришлось перенести четыре операции, шунтирование и теперь она слышит, начинает говорить. Ирина считает это победой: «Поражение центральной нервной системы позволяет нам погранично ставить ДЦП. Но мы постараемся избежать этого. Ребенок прыгает, умеет стоять на одной ножке. Благодаря лечебной физкультуре, массажу, пальчики, которые плохо сгибаются, выпрямляются. Леночка уже умеет сжимать кулачки. Она ходит в самый обычный детский сад и ей там очень нравится. А еще наша Леночка хорошо поет».

Без шансов

Следующий приемный ребенок вновь появился «случайно». Подруга Ирины, у которой тоже приемная семья, взяла маленького «восточного» мальчика. Тогда же семья Черняк узнала о еще одной восьмилетней «восточной красавице» с тяжелым диагнозом — опухолью мозга. У девочки с таким диагнозом шансов попасть в семью практически не было. Но супруги Черняк опять решили, что справятся и смогут воспитать и Лёлю.

— Врачи сказали, что она может прожить до восьмидесяти лет, а может умереть завтра, — говорит Ирина. — Главное для нас было, что ребенок будет жить в семье, у нее будет детство, она будет ходить в школу.

За год жизни в семье Лёля ни разу не попала в больницу, стала хорошо говорить, петь и танцевать. И вообще живет, как любая другая девочка ее возраста: играет, ходит в школу.
Еще полгода спустя после появления в семье Лёли теперь уже служба опеки предложила семье Черняк взять на время шестилетнего мальчика. Почти год он жил в приюте, с тех пор, как его мама (сама выпускница детского дома) тяжело заболела и перенесла операцию на сердце.

— Опять мы с мужем и со старшими детьми долго говорили, расценивали свои силы, — вспоминает Ирина. — Взяли Максима. Несколько месяцев спустя его мама неожиданно умерла. Теперь Максимка наш мальчик. А тогда у него за плечами был негативный опыт проживания в прежней семье. Ведь его маму не научили любить и она не научилась любить своего ребенка. Первое время Максим смотрел на окружающих настороженно: ударят его или погладят. Он не привык к улыбкам, ласке, пониманию. Но постепенно мальчик оттаял и открылся.



Отказаться от инвалидности

­— Если мы решили принять ребенка в семью, мы возьмем того, который больше всего нуждается в нас, — говорит Ирина. — Наверное, теперь я могу сказать, что мы достаточно сильная семья. Да и не только мы. Дети, у которых есть какие-то проблемы со здоровьем, безусловно, требуют повышенного внимания. Но я уверена, что если есть шанс «вытащить» ребенка с инвалидности, сделать его более приспособленным к жизни, мы с мужем должны сделать это. Наша задача как мамы и папы — прикладывать максимум усилий ради здоровья детей, ради их образования. Ведь они не больные, они особенные дети. У Лёли опухоль неоперабельна. И что? Для нас это значит, что мы должны научиться с этим жить.

Семья Черняк не делает тайны из того, что пятеро их детей приемные. Да и по большому счету сегодня люди относятся к этому адекватно, хотя, безусловно, поначалу среди соседей ходили сплетни. Довольно скоро люди успокоились, и всех детей называют одной фамилией — Черняк.

Леночка ходит в детский сад, где есть еще четверо ребятишек из приемных семей. В этом саду действует программа адаптации, с приемными детьми здесь занимаются логопеды, психологи, социальные педагоги.



Дети — мужское решение

­— Трудно давать какие-то советы: каждая семья воспитывает по-своему, главное, чтобы отношения строились на доверии, на взаимодействии и любви. Конечно, период адаптации проходит непросто и не только для ребенка, но и для родителей, а также для всех остальных членов семьи. Ведь, когда в семью приходит новый человек, идет ломка всей семьи до тех пор, пока новый член семьи не займет свою нишу. Каждый ребенок вносит что-то свое.

Когда старшего сына Ирины Ярослава спросили: «А как ты принимал появление новых детей?» — он, удивившись вопросу, ответил: «Если бы мама с папой захотели еще родить малыша, неужели я бы не принял его? А тут появляется ребенок чуть постарше. Какая разница? У нас есть дети, которые родились из живота и дети, которые родились из сердца».

­— Мы — семья, мы живем все вместе, — говорит Ирина. — Я знаю точно, что если мне нужно куда-то уйти, вместо меня с младшими останутся старшие дети, что мой муж меня всегда поддержит. Мы вместе уже 25 лет, я вышла замуж молодой девятнадцатилетней девчонкой, и всё, что мы наработали за эти годы в нашей семье, то имеем и получаем сегодня. Мы вовсе не какие-то особенные, мы не спасаем кого-то, мы просто живем.

Ирина и ее муж Александр — две половинки целого. Они разные. Ирина — заводная и общительная. Муж Саша — спокойный и рассудительный. За свою совместную жизнь они никогда не отдыхали по отдельности, всегда и только всей семьей. Сначала вдвоем, потом втроем, вчетвером, впятером. Да и сейчас, пусть это материально и организационно не легко, отдыхают все вместе: ходят в походы, ездят на рыбалку, устраивают велопробеги, объединяясь с другими приемными семьями. Черняки считают походы исключительным отдыхом для семьи, куда берется всё — и палатки, и газовая плитка, и две собаки.

В большой квартире Черняков живут еще Лысая кошка и кролик. Мужская часть семейства любит возиться в голубятне, расположившейся около обычной столичной многоэтажки. Словом, весело и нескучно.

Однако, когда речь заходит о проблемах усыновления, Ирина тут же становится сверх серьезной.

— Тем, кто собирается взять ребенка в семью, я бы сказала так: нельзя принимать решение на эмоциях. В этом вопросе должна быть здравая, холодная голова, учет своих сил, ситуации в семье... А ради льгот, ради выплачиваемых государством денег ребенка не возьмешь. Нужно отдавать себе отчет, что родителям придется терпеть выходки детей, их болезни, терпеть даже их запах, новый и незнакомый. Не каждый к этому привыкает. У меня два ребенка, и оба с вторичными отказами. Я не хочу обсуждать ни тему их возврата, ни вернувших их людей. Но детки пришли в тяжелом состоянии, они не сразу открылись и не сразу поверили нам.

И, конечно же, в семье все зависит от поддержки мужчины. Важно, чтобы решение взять ребенка в семью принимал мужчина, отец. Ведь он, решаясь на такой шаг, возлагает на себя огромную ответственность: и за жену, и за детей, и за все, что будет дальше происходить внутри семьи. И если я, как жена, чувствую плечо, на которое я могу всегда опереться, его поддержку во всем, включая воспитание детей, то я спокойна за их будущее.



Полюбить ребенка сразу не получится, поэтому дайте себе время, не пугайтесь собственных чувств. Помню, когда у нас появилась маленькая Юлечка, я многое делала чисто механически: помыть, накормить, поиграть. Сначала любви не было, было лишь чувство долга. Любовь пришла потом, и настолько сумасшедшая любовь, что сейчас мы часто забываем, что не сами родили Юлю.
У Леночки было нарушено пищеварение, поэтому вначале возникали проблемы со стулом, с усвоением пищи, с запахом. Это нужно было пройти. Но согласитесь, что когда мы рожаем детей, то принимаем их по-разному: один проснулся, покушал, спит, а другой кричит ночи напролет. У каждого человечка свой характер. Иногда ребенок может вести себя так, что хочется запереться в ванну, биться головой о стену и выть от негодования. Тогда заходишь в ванну, включаешь воду и думаешь: о, Господи! Зачем же я это сделала? Кому это было нужно? Через некоторое время выходишь с улыбкой к ребенку и продолжаешь делать то, что должен.

Проблем много — от банальных и очевидных до самых неожиданных, о которых никогда не задумаешься. Я не знаю почему, но каждый ребенок из детского дома боится воды. У них панический страх душа, ванны, они боятся туда заходить. Конечно, со временем это проходит, иногда помогают уговоры и сказки... Первое время после детдома дети не могут наесться. Ребенок любит бананы и ему хочется их съесть все и сейчас. Не нужно бояться этого, пусть съест, чтобы увидеть, что бананы опять появились на столе, их просто купили в магазине. Пока не пройдет страх, что еда исчезнет, предпринимать что-либо бесполезно...

Вообще не только мы отдаем детям — они отдают нам свою любовь. Когда видишь эти счастливые глаза, откуда-то появляются силы. А слово «мама», которое слышишь от них... Наша Юля упивается этим словом, может произносить его бесконечно: «мама, мамочка, мамуля», проговаривает, поет его и это доставляет ей удовольствие!

Нет приемных. Есть семья

Ирина убеждена, что нельзя делить детей на своих и приемных, все они — одна семья. Если мама уверена, что приемный ребенок родной, эта уверенность передается всем и ему самому.
Вообще процесс воспитания любой семьи, а уж тем более такой большой, полностью сосредоточен на маме. У нее учатся дети, передают вновь прибывшим правила, полученные в семье. Постепенно негатив, который приносят с собою «новенькие», уходит. Надя, например, была категорически против того, чтобы в семье появилась Юля. Однажды она даже сказала: «Когда же вы ее обратно отдадите?!» Ирина собралась вмешаться, но оказалось, что дети справляются с ситуацией без нее. Богдан объяснил, что в детский дом Юлю никто отдавать не собирается. А самый старший, Ярослав, предложил Наде: «Может, ты сама туда вернешься?» И когда Надя пришла в возмущение от подобного предложения: «...в детском доме же плохо!» — мальчики ей ответили: «А ты вот хочешь маленького ребенка туда отправить». Надо было видеть реакцию Нади: «…Юлька, я тебя так люблю!»

У Ирины с мужем много родни, а значит, и у детей появляются не только мама с папой, братья, сестры, но еще и бабушки, дедушки, тети, дяди, двоюродные братья и сестры, словом, любящее окружение. Именно вместе со всеми этими людьми ребенок начинает ощущать себя важной частью огромного целого — частью большой семьи. Наверное, потому каждый из детей Ирины и Александра произносит «я — Черняк» с гордостью.

Во время беседы я то и дело прошу Ирину рассказать о трудностях, с которыми сталкиваются приемные родители, но Ирина уходит от ответа: «Мы же обычные родители, воспитывающие своих детей». И из ее слов я понимаю, что главные трудности связаны даже не с адаптацией детей.

— Вместе с ребенком приходят его проблемы: с гражданством, с медицинским полисом, с пропиской. Получается, что, взяв к себе приемного ребенка, ты выходишь на тропу войны. Мы воюем за наших детей: в собесе, в пенсионном фонде, в паспортном столе, где прописать ребенка в нашу квартиру — целая проблема. У детей статус «приемных», и чиновники никогда не забывают напомнить нам об этом: вы воспитываете государственных детей, мы лучше знаем, в какой детский сад им ходить, к какому врачу вам следует его отвести и что с ним должны там делать. С чиновниками тяжело. При этом некоторые из них напрочь забывают, что мы — семья, что вваливаться в наш «дом», наш «быт» со своими грязными сапогами недопустимо. И тем не менее, «они» приходят и ласково подозвав к себе ребенка могут спросить: «Юлечка, а как ты тетю Иру называешь?». Что может ответить ребенок, который воспитывается в семье с двух лет? Помню, как Юля удивленно ответила: «Какую Иру? Маму что ли?»

Вы знаете, я считаю, что мы с мужем и наши друзья — сильные приемные семьи, мы готовы бороться за своих детей, а главное, мы понимаем, что не имеем права быть слабыми.
Рустама (приемного ребенка друзей) и Лену взяли в детский сад. И вот однажды, в разговоре с родителями ребенка из нашей группы, одна воспитательница в моем присутствии говорит, что группа у нас замечательная и все бы хорошо, если бы не два ребенка из детского дома, которые портят все показатели. Я — член Попечительского совета детского сада. После этого разговора воспитательница проработала в саду один день и была уволена. Такой человек не может заниматься с детьми. Но это исключение. В основном, и в саду и в школе мы встречаем все-таки вменяемых и очень чутких, неравнодушных людей.

Мы вкладываем в ребенка столько, сколько можем, сколько считаем нужным, сколько ребенок может взять. Когда наша неходячая Леночка пошла, когда она услышала меня, когда сказала мне «мама»... Какими отчетами можно измерить то чувство, которое я испытала?!

Дети дают радость жизни. Они заряжают оптимизмом. С одним ребенком мама еще может изнурять себя тоской и всякими глупостями — не так попил, не так поел, не так шарф завязал… Многодетной маме не до ерунды, только успевай поворачивайся, мамочка.

И любви каждому ребенку достаточно. На руке пять пальцев. Уколи средний — больно. Уколи большой — тоже больно. А какой из своих пальцев вы любите больше?
Кого из своих детей мама любит больше? Или боль какого-то ребенка для мамы безразлична?

Все хотят стабильности, сытой жизни. Сетуют на времена. Не рожают детей. А какие сейчас времена? Но дети рождались всегда — и во времена царя Ирода, и во время Октябрьской революции, и во время войн, и во время засухи и мора. Всегда.

Сам смысл жизни заключен в детях, в смене поколений. И совсем не важно, что не всегда члены одной семьи рождаются под одной крышей!

Анна Фомина, семейный педагог, мать четверых детей
Не забудьте отдохнуть
«Добрая атмосфера» любой семьи (а особенно многодетной) зависит от родителей. Там, где царят любовь и забота, нет места комплексам. Даже если старшие дети помогают маме «через не хочу», для них это — лишь условие правильного формирования личности, требующего умения преодолевать трудности. Как бы ни была строга многодетная мама к своим детям, они всегда чувствуют ее нелицемерную любовь, и это позволяет им легче пережить мелкие обиды и неудобства. А когда родителям нет дела до детей, то и единственный ребенок в семье может почувствовать себя недолюбленным. Отсюда и комплексы.
Рецепт «от комплексов» таков: родители не должны давать своим чадам непосильных задач. Каждому нужно оставлять время для отдыха и стараться хотя бы иногда находить минуту для индивидуального общения с ним. Это может быть разговор по пути в школу или домой, чтение книг на ночь.
А сформируется ли комплекс, зависит от характера человека. Как правило, «старшие» дети задумываются над своей «трудной долей» лишь вырастая. И если в семье все же преобладала любовь, то у выросшего «старшего» будет в жизни очевидное преимущество: он приобретает опыт преодоления своего «я» ради ближних.

Многодетные семьи в нашей стране сегодня, скажем мягко, непопулярны. Социальная политика государства не особенно жалует большие семьи, многие из которых ведут настоящую борьбу за выживание. Даже те крохи, которые полагаются многодетным по закону, получить более чем непросто из-за той пышноцветущей бюрократии, что охватила социальные службы. Но если бы проблема была только в этом! К несчастью, само общество воспринимает многодетных весьма неоднозначно. В сознании огромного числа людей сложился странный стереотип о семьях, воспитывающих большое количество детей. Папа – в лучшем случае затюканный жизнью и проблемами бедолага, в худшем – алкоголик, плодящий нищету. Мама – домохозяйка с бесформенной фигурой, не видевшая ничего, кроме кастрюль и пеленок. Ну а дети, бедные дети, вынуждены отказывать себе в самом малом, быть в няньках у младших детей, ходить в шитых-перешитых платьицах, не знать радости нормального, наполненного беззаботностью детства. Кому такой жизни пожелаешь?.. Напрочь забыты былые годы, когда многодетные семьи были абсолютной нормой. Ушло в прошлое и то, не столь уж стародавнее время, когда большие семьи воспринимались в обществе с уважением.

Один из результатов такого высокомерного пренебрежения к многодетным семьям со стороны государства и общества налицо. Я сейчас говорю о тяжелейшем демографическом кризисе, что переживает сегодня Россия. Это не стихийное бедствие, которое внезапно свалилось на нас, безвинных жертв. Мы сами подставили себе подножку. Дети перестали быть радостью и смыслом. Они – обуза, мешающая комфортному существованию и затрудняющая карьерный рост. В обществе потребления многодетные семьи – раздражающий всех остальных фактор. Поэтому так легко создаются выгодные новому, искривленному общественному сознанию стереотипы и мифы о «нищете, которую не следует плодить». И поэтому так тяжко их сломать.

«Мы спина к спине у мачты…»

Кажется, в одном из романов Джека Лондона два брата пели эту песенку всякий раз, когда на них наваливались неприятности и беды: «Мы спина к спине у мачты, против тысячи вдвоем!». В семье, где растет один ребенок, некому защитить его спину ни в детстве, ни потом, когда он станет взрослым. Подрастающее поколение часто обвиняют в эгоизме и эгоцентризме, потребительском отношении к жизни, однако никто почему-то особенно не задумывается, что во многом истоки такого мировосприятия – в одиноком детстве человека. Да, конечно, у него были мама и папа, бабушки и дедушки, тети и дяди, и весь мир взрослых вращался вокруг единственного сокровища (что, кстати, только подогревало в нем комплекс Наполеона). Но не было у него того, с кем он мог разделить детские радости и печали, которые невозможно доверить взрослым. По большому счету, семья, где ребенок растет один, не может привить своему юному наследнику ни опыта социального общения, ни серьезной ответственности перед другими.

В этом смысле многодетная семья – это оптимальное условие воспитания человека, растущего не в вакууме, а в полноценном коллективе. Ребенок, имеющий братьев и сестер, изначально поставлен в ситуацию, которая воспитывает в нем ответственность и самостоятельность. Старшие дети становятся помощниками родителей как по хозяйству, так и по уходу за младшими. Младшие быстрее развиваются, осваивают навыки самообслуживания, подражая старшим. В многодетной семье дети играючи учатся друг у друга, и эти знания и навыки – гораздо прочнее тех, что пытаются привить родители единственному чаду.

Многодетная семья – это мини-социум, в котором каждый ребенок знает, когда следует уступить, проявив гибкость и великодушие, а когда необходимо бесстрашно отстаивать свои интересы. Дети привыкают, общаясь друг с другом, выстраивать отношения между собой и окружающим миром. Они, как правило, легко адаптируются в коллективах, контактны, независимы, уверены в себе.

Конечно, не следует идеализировать многодетные семьи, сочиняя на этот счет новые мифы. Само по себе наличие нескольких детей в семье не дает никаких особых индульгенций. Многодетная семья – это априори не хорошо и не плохо. Это просто особый мир со своими плюсами и минусами, со своими радостями и проблемами. С одной стороны, детям и родителям в таких семьях живется проще, с другой, куда как тяжелее. Причем, вопреки распространенному мнению, финансовое благополучие далеко не самая главная проблема в многодетной семье (хотя, разумеется, денег никогда не бывает довольно). Ибо, во-первых, у каждого из нас свой уровень представления о материальном достатке, а во-вторых, те, кто рожает детей сознательно, как правило, отдают себе отчет, каким образом они будут этих детей содержать.

Жаль только, что на помощь государства большим семьям особенно надеяться не стоит.

Будущее, которое мы готовы потерять?

Многодетные семьи – это, можно сказать, золотой фонд нации. Однако за последние 10–20 лет число их неуклонно сокращается. По данным переписи населения 1989 года, количество таких семей составляло всего 5,7 % от общего числа российских семей и равнялось 2,7 млн. На сегодняшний момент можно смело утверждать, что количество многодетных семей сократилось более чем вдвое и насчитывает приблизительно 1 млн., впрочем, многие демографы полагают, что их осталось и того меньше. По подсчетам специалистов, сегодня в России семей, в которых растет пять и более детей, всего около 3,5 %. Семей же, где детей больше девяти человек, и вовсе ничтожно мало – 0,1 % от общего числа «ячеек общества». При этом огромное количество российских семей (по некоторым подсчетам – до 40 %!) детей не имеют вообще.

Впрочем, мы и без статистики, можно сказать, воочию наблюдаем эту печальную тенденцию. Многодетные семьи – это нонсенс, они вызывают удивление, а порой даже шок.

«Однажды мы с моими детьми (а их у меня семеро) зашли в метро, – делится своими воспоминаниями настоятель Свято-Крестовоздвиженского собора (Красноярский край) отец Андрей Юревич. – На нас посмотрели, мягко говоря, неприязненно. Я не сразу понял, в чем причина таких косых взглядов, пока не услышал, как одна женщина сказала подруге, указывая на нас: «Смотри, сектанты какие-то…». Никто даже не подумал, что мы православные, потому что православные многодетные семьи уже не есть норма. Институт семьи не только в обществе обрушился, он и в Церкви начинает угасать. Православные семьи тоже уже не хотят рожать. Один, максимум два ребенка в православной семье становится абсолютной нормой. И многодетные семьи превращаются во что-то особенное, странное. Но разве это нечто запредельное? Разве это подвиг – рожать и воспитывать детей, сколько бы их тебе Бог ни дал? Сто лет назад разве кто-нибудь похвалил бы семью, в которой растет много деток? Это было совершенно естественно. Да, времена изменились. Все труднее и труднее поднимать детишек на ноги (впрочем, это и раньше было не так-то легко). И мирские соблазны одолевают будущих родителей. Все кажется: вот купим машину, отложим побольше денег на банковский счет, съездим за границу – а потом уж и родим. Но потом приходят новые заботы и новые соблазны. Надо выстраивать свою карьеру. Надо собирать деньги на ипотеку. Надо, надо, надо… А дети подождут.

И вот уже современная демографическая ситуация в стране близка к экстремальной: ежегодно численность населения России сокращается на один миллион человек. И, казалось бы, именно государство должно быть наиболее заинтересованной стороной в том, чтобы в семьях российских было как можно больше детей. Государство должно подтверждать постоянными действиями, что в рождении новой жизни «кроется общественный интерес», и разделять с семьей психологическую и материальную ответственность за содержание и воспитание детей».

И на первый взгляд государство вроде как старается – обещает пособить деньгами при рождении второго ребенка, издает указы по социальной поддержке многодетных семей, предоставляет им льготы, в том числе на земельный налог и арендную плату, а также предлагает беспроцентные ссуды на строительство жилья и безвозмездную материальную помощь. Предполагается, что многодетные родители имеют преимущество при трудоустройстве, им дано право на гибкий график работы и т.д. и т.п. Но в реальности… В реальности любой работодатель сторонится многодетных родителей, претендующих на ту или иную должность, как чумы. Зачем ему лишняя головная боль? Ему нужны полновесные работники, которые еще будут оставаться на дополнительные часы на работе, а не отпрашиваться с нее, пусть и по уважительным причинам. Так что высокооплачиваемая работа, движение вверх по карьерной лестнице для многодетных пап и мам практически табуированная зона. Вообще же при среднем уровне заработной платы на сегодня редкий многодетный отец может реально заработать на достойную жизнь своей большой семьи.

Что касается льгот и ссуд, то, чтобы выбить их из госчиновников, надо обладать поистине недюжинным терпением, психологической подготовкой и обязательным знанием массы юридических тонкостей. Ко всему прочему размеры детских пособий составляют всего 6–7 % от величины прожиточного минимума и поэтому просто не могут выполнять той роли, для которой они предназначены.

Про жилищную проблему, что остро стоит буквально перед каждой российской семьей, а уж многодетной в особенности, даже говорить не хочется. Тема эта болезненная и слишком хорошо нам всем известна. До сих пор многие многодетные семьи вынуждены жить в совершенно невыносимых условиях, вроде коммуналок или аварийного жилья, откуда их никто в ближайшее время переселять не собирается. После 2004 года, когда было отменено право для семей, где воспитывалось четыре и более детей, на первоочередное получение квартир, надежда вырастить детей в нормальных жилищных условиях практически растаяла. Так, например, одной многодетной семье, ютящейся в небольшой комнатке, сообщили, что они теперь в муниципальной очереди на жилье стоят под номером 502, в год же в среднем муниципальную квартиру получают одна–две семьи. Нехитрый подсчет обескуражил бы любого: получить квартиру у этой семьи появится возможность не более чем через 250 лет. И это если строительство муниципального жилья в их регионе (я намеренно не называю область, ибо это практически общая российская проблема) не остановится совсем.

Есть и еще одна более чем серьезная проблема, с которой сталкивается многодетная семья – это так называемая социальная адаптация. Родителям сегодня, когда требуется буквально вертеться волчком, чтобы дать детям нормальное житье-бытье, практически невозможно выкроить отдельное время для общения с каждым ребенком с глазу на глаз, глубоко проникнуть в его проблемы, понять, что его беспокоит или тревожит. А ведь детям для нормального развития абсолютно необходимо пристальное внимание родителей. У многодетных родителей же просто-напросто не хватает «рук и ног», чтобы все успеть, за всем усмотреть, все дела переделать да еще вовремя заметить, что у кого-то из детей накопилось слишком много внутренних проблем и вопросов.

Кроме того, даже при наличии очень большой квартиры в таких семьях и детям, и взрослым не хватает уединения, возможности тихо посидеть, подумать, просто остаться наедине с самим собой. Особенно тут страдают подростки, которые, как правило, не имеют своей комнаты, куда можно было бы пригласить друзей.

Многодетным семьям тяжело во всех смыслах – и материальном, и моральном, и социальном. И каждая такая семья сегодня практически «барахтается» в одиночку, пытаясь хоть как-то решить наваливающиеся на них проблемы.

Но неужели наши души зачерствели настолько, что нам всем до чужих бед и дела нет?.. Или все же положение здесь пока еще не столь беспросветно?

Православные волонтеры

К государству, понятно, претензий много, и вполне справедливых претензий, но ведь есть еще и мы с вами – то самое общество людей, которые вполне могли бы если не переломить ситуацию, то хотя бы значительно облегчить ее. Конечно, в одиночку никто из нас не сможет изменить устоявшееся положение вещей, но кто, позвольте узнать, нам мешает объединиться? Хватит уже причитать, как тяжело нам всем живется в это непростое время. Были времена в России и похуже, и куда как хуже, но всегда забота о детях стояла, как говорится, на первом месте.

И в этом смысле Русская Православная Церковь может стать той силой, которая будет способна не только оказать поддержку уже существующим многодетным семьям, но и изменить отношение всего общества к ним, дав толчок для появления все новых и новых крепких и счастливых семей, где рождение ребенка будет восприниматься как радость, а не как обуза.

И, надо отметить, Церковь вполне осознает эту свою миссию. Недаром возникла идея награждения родителей, воспитавших пять и более детей, патриаршим «Знаком материнства». В этом году им были награждены 12 матерей. Но необходимо заметить, что вручается эта награда не только и не столько тем, кто родил (усыновил) много детей. Награда эта подразумевает то, что родителям удалось воспитать своих чад в благочестии, в приверженности к православной вере, в любви к отечеству. И духовная поддержка Церковью материнского подвига в наше довольно циничное и прагматичное время, надо сказать прямо, необходима. Человеку всегда важно знать, на правильном ли он пути и как другие, те, кого он уважает и любит, оценивают его труд, его деяния.

Понятно, впрочем, что награда, как бы ценна она ни была, не заменит собой помощь и поддержку многодетным семьям, в которой они остро нуждаются. И к счастью, никто в Русской Православной Церкви так и не считает. Поэтому уже сегодня во многих регионах страны при церковных приходах начинают создаваться фонды помощи многодетным семьям, организуются православные службы милосердия, растет и волонтерское движение.

Более того, вот уже около года при Марфо-Мариинской обители милосердия с благословения Патриарха Московского и всея Руси Алексия II действует центр материнства и детства. Одной из самых ближайших задач центра является открытие православной женской консультации и православного роддома. Это вызвано, по словам директора Православного просветительского центра материнства и детства Владимира Старунова, тем, что в настоящее время в женских консультациях и роддомах наблюдаются многочисленные случаи негативного отношения к женщинам, желающим родить третьего-четвертого ребенка. Зачастую беременную женщину уговаривают сделать аборт, пугают родовыми осложнениями, что в свою очередь вызывает у будущей матери психо-эмоциональные стрессы, влекущие за собой ухудшение здоровья и угрозу неблагополучных родов. Словом, то, что происходит сегодня в российских роддомах, сильно влияет на рождаемость в стране. Женщины, запуганные неприятной статистикой, показывающей, что все больше и больше малышей появляется на свет с родовыми травмами по вине врачей, элементарно бояться рожать. А сколько диких случаев непрофессионального и бесчеловечного отношения к самим роженицам со стороны медиков! Женщин бьют по животу, чтобы ребенок скорее вышел, колют лекарствами, стимулирующими роды, делают кесарево сечение тогда, когда без него можно спокойно обойтись. Немудрено, что все больше и больше будущих мам предпочитают рожать в домашних условиях, что тоже чревато бедой, если вдруг случится нечто непредвиденное.

О проблеме с состоянием родовспоможения в нашей стране следует уже кричать в полный голос. Впрочем, это не отменяет и того, что стоит попытаться самим изменить ситуацию к лучшему, как говорится, «здесь и сейчас». И пример центра, расположенного в Марфо-Мариинской обители милосердия, очень показателен. Здесь уже идут занятия с роженицами, на которых будущие мамы узнают, как правильно носить плод, чем питаться, что делать в тех или иных ситуациях.

Но консультации – это только первый шаг. Главная забота работников центра материнства и детства сегодня – создание православного родильного дома при Марфо-Мариинской обители. Как известно, существует соглашение о сотрудничестве Министерства здравоохранения и социального развития РФ и Русской Православной Церкви, подписанное 15 апреля 2005 года. В этом соглашение есть пункт о создании и развитии сети православных учреждений здравоохранения. И появление в нашей стране православных женских консультаций и православных роддомов – цель не только благородная, но и вполне осуществимая. Понятно, что двери таких медучреждений не будут закрыты для женщин, принадлежащих к иным конфессиям или вовсе неверующих.

И здесь нас не может не радовать тот факт, что в системе государственного родовспоможения уже появляются первые роддома, где есть часовни, православные отделения материнства и детства. Значит, и создание православных роддомов не за горами, тем более что потребность в них очевидна. И, возможно, это заставит изменить лик нашей сегодняшней системы государственных родильных домов на более человечный. А тогда и детей станут рожать с большей охотой и уж, по крайней мере, куда спокойнее, нежели сейчас.

«Родители должны чувствовать, что они не одиноки, – говорит клирик собора Казанской иконы Божией Матери на Красной площади в Москве отец Игорь Фомин. – Сегодня Церковь создает школы, детские лагеря, психологические службы. Однако необходимо, чтобы каждый приход в нашей стране обратил свое внимание на проблемы православных семей, в особенности многодетных. У матерей порой элементарно не хватает рук, чтобы уследить за каждым ребенком. Иногда случается так, что старшие дети хотят остаться в церкви на полную службу, а матери надо бежать домой, чтоб накормить младших, и старшие вынуждены тоже, не дослушав службы, уходить вместе с мамой, потому что ей просто не с кем оставить своего ребенка, некому привести его домой из храма. А одному человеку десяти–двенадцати лет сегодня, к несчастью, лучше не гулять по городу. Или, например, малыш начинает капризничать, и матери, чтобы не мешать остальным верующим, приходиться уходить из храма. Она не может посидеть с ним какое-то время на скамеечке рядом с храмом, чтобы после вернуться, потому что нет этих скамеечек, нет детских площадок возле большинства наших церквей. Пора думать не только о цветниках и автостоянках вокруг храма, но и о детских площадках рядом с ним. Следует, как мне кажется, подумать и о детских комнатах в самих храмах, где мамочка, не выходя за порог церкви, сможет, например, подогреть питание для ребенка или перепеленать его. Некоторые заботливые настоятели устраивают уже такие комнатки в крестильнях. Я думаю, что можно использовать для этих целей и те подсобные помещения, где располагается, скажем, бухгалтерия или кабинет старосты. При нашем храме, например, организуется сейчас служба милосердия, которая ставит своей целью помочь многодетным да и просто всем нуждающимся семьям нашего прихода. Только не надо полагать, что все это мелочи, пустяки. Во-первых, любое серьезное деяние начинается с малых дел. А, во-вторых, спросите у родителей, считают ли они подобные начинания пустяковыми. Я думаю, ответ можно предугадать заранее.

Кроме того, я убежден, что, скажем, воскресные школы должны взять на себя, помимо просветительской, еще и воспитательную миссию. Мы обязаны дать возможность ребенку раскрыть свой талант, развернуть его, так сказать, в полном объеме. А если потребуется, должны прийти и на помощь нашим юным прихожанам в решении важных для них духовных, нравственных и моральных проблем. Храм должен стать для них вторым домом. Посему нельзя ограничиваться, скажем, раздачей подарков многодетным и нуждающимся семьям на Рождество и Пасху. Мы должны всегда быть рядом как друзья и помощники. Почему бы ни организовывать время от времени паломнические поездки с детьми, причем не только из многодетных семей, а всех, кто пожелает, включая и детей из детдомов? Пусть ребенок увидит, насколько прекрасен и разнообразен мир вокруг него, и пусть его доверие к приходу, к Церкви будет основываться на любви и радости».