Проповедь архимандрита Исаакия (Виноградова) 25 октября 1959 г.

Жизненный путь митрополита Николая (Могилевского). Слово в день памяти.

(Об архимандрите Исаакии (Виноградове) читайте на нашем сайте статью «Актюбинский старец» в разделе «Столпы Актюбинского Православия)

Четыре года тому назад как раз в это время скончался в Алма-Ате (бывшем городе Верном) митрополит Николай Алма-Атинский и Казахстанский. Вспоминая слова апостола Павла, которые слышали мы сегодня за Литургией: «Вспоминайте  наставники ваша и, взирая на конец жития их, подражайте им», - я чувствую долг свой почить сейчас его память. Хотел отслужить краткую литию, но сослужитель наш у Престола Божия протоиерей Даниил предложил панихиду, за что я ему глубоко благодарен. Слово «панихида» обозначает «ночное моление», поэтому очень уместно совершить ее сейчас. Владыка Николай был одно время Орловским епископом и посещал Елец, о чем некоторые помнят. После совершения панихиды я отпущу певчих,  для желающих остаться и послушать, я расскажу об этом Владыке,  с которым мы вместе трудились в Казахстане несколько лет. К этому побуждает меня сыновнее чувство любви к нему и даже просто совесть человека, видевшего от него много добра. Я не буду этим никого затруднять, желающие могут уйти.

(Панихиду служит архимандрит Исаакий с протоиереем Даниилом и протодиаконом Иоанном; поют попеременно правый и левый хор.)

Благодарю протоиерея Даниила и протодиакона Иоанна, и вас всех, дорогие мои пасомые и сомолебники, а также правый и левый хор, что остались вы все помолиться со мною. Митрополит Николай родился в семье бедного провинциального псаломщика (тогда называли их «дьячками»), который дожил до того дня, когда его сынок сделался епископом, подобно отцу известного Московского проповедника, митрополита Филарета. Дожил, но не видел его своими глазами в этом сане, так как обстоятельства не позволяли сыну приехать повидаться с отцом, к концу жизни дослужившемуся до сана протоиерея, и даже не смог он приехать на его похороны. Трогательная подробность, показывающая, как хорошо все делал Владыка Николай; он написал письмо покойному отцу приблизительно такого содержания: «Дорогой папаша! Горюю, что не могу приехать на твои похороны и проститься с тобою. Прости меня за это. Прими мою благодарность за всё, что ты для меня сделал и позволь мне, по благодати Божией, благословить любящею сыновнею рукою святительским благословением место твоего упокоения». Эту записку Владыка вложил в бутылочку, запечатал и послал в своё родно село Комиссаровку Екатеринославльской губернии, чтобы ее закопали в землю в головах могилки отца.

Родился он 27 марта 1877 года. Тогда была у нас война с Турцией, и в тот год 27 марта пришлось как раз на первый день праздника Пасхи, так что первый день своей жизни провел Владыка под трезвон колоколов и ликующие пасхальные песнопения. Этим как бы и определилась его будущая жизнь, отданная на хвалу Богу, и он сам любил повторять: «Пою Богу моему, дондеже есмь». Семья у них была большая, и любитель пения, отец Владыки, Никифор, из детей своих и племянников мог составить небольшой хор, в котором участвовал с самых юных лет и мальчик Феодосий, как назвали при крещении Владыку в честь св.мученика Феодосия, память которого совершается как раз 27 марта. Святитель Феодосий Черниговский, которого очень почитал впоследствии Владыка, в то время еще не был прославлен. Феодосий был мальчиком резвым, даже шаловливым, и строгий отец принужден был иногда даже сурово наказывать его за буйность юности, за что Владыка впоследствии был ему очень благодарен. Учися он очень хорошо, сперва в духовном училище, затем в Духовной семинарии в Екатеринославле. По окончании семинарии стал колебаться: жениться ли ему, чтобы стать белым священником, или пойти  монахи. До окончательного решения, чтобы найти применение полученным знаниям, он сделался учителем во второклассной Духовной школе. Проработав там некоторое время, он с согласия родителей удалился в очень строгий старинный монастырь преподобного Нила Столобенского. Этот монастырь находился на острове Столобное на озере Селигере, из которого вытекает самая большая русская река - матушка Волга. Молодой послушник охотно исполнял в монастыре самые тяжелые послушания: носил воду и дрова, пек хлебы.  Было у монастыря два парохода, на которых возили богомольцев с берега озера, где находился город Осташков, на остров к монастырю. На этих пароходах работал кассиром послушник Феодосий в длинном подряснике с суконным пока, а не кожаным еще, поясом и в скуфейке. Через несколько лет упорного труда он был признан созревшим для пострига. Совершали этот постриг в канун Николина дня, и так как не было среди братии монастыря монаха, который носил бы имя Николая, то, нарушая общепринятый обычай называть новопостригаемого на ту же букву, Феодосия превратили в Николая. Всю жизнь отмечал он с большой радостью и новый день своего Ангела, и день своего пострига, - рождения в духовную жизнь. Сам н никуда из монастыря не стремился, но, начиная с рядового послушника и кончая игуменом, все пришли к заключению, что Николаю (в то время уже иеромонаху) следует завершить свое образование и поступить в Духовную академию. Почти насильно выпроводили его сдавать экзамены, после чего четыре года проучился он в академии, под покровом преп. Сергия Радонежского, в нынешнем Загорске, а тогда называлось это место Сергеевым Посадом. По окончании предложили ему там место помощника инспектора, и очень многие наши иерархи вспоминали добром в меру строгого, но очень доброго и мудрого инспектора Николая Никифоровича Могилевского. Дальнейший путь его был, как у всякого ученого монаха: инспектор в семинарии сперва в Чернигове, потом в Полтаве, архимандритство, ректорство в Черниговской семинарии. Из этого периода его жизни интересно вспомнить, и сам Владыка любил об этом рассказывать, пребывание его на съезде духовенства в Киеве.

Время тогда было неспокойное, город осаждали какие-то бандиты, шла стрельба, снаряды рвались всюду. Происходили заседания в Михайловском монастыре, и в нем находились мощи св.Варвары. Даже в акафисте упоминается о том, что она предана на сохранение небесным силам, подразумевая, что вождем им является архангел Михаил. Там было установлено по вторникам после литургии служить соборне акафист перед мощами св.Варвары в храм, который находился на втором этаже, а под ним помещалась трапезная.  Но обстрел был сильный, и, отслужив литургию, вс духовенство пошло вниз в более безопасную трапезную, не рискуя дольше оставаться в храме. Один архимандрит Николай сказал, что, если Богу угодно, он согласен быть убитым около мощей, а впрочем надеется, что св. Варвара избавит его от напрасныя, то есть внезапной смерти. Известно из жития ее, что когда бежала она от своего жестокого отца Диоскора, то перед ней раздвинулись скалы, избавляя ее от внезапной смерти, и Господь обещал ей, что за  испытываемые ею за Него страдания Он пошлет ей за гробом благодать спасать людей от неожиданной смерти, если они будут просить ее об этом. Итак, отец Николай с горсточкой богомольцев остался наверху служить акафист. Внезапно раздался сильный удар: оказалось, что снаряд попал как раз в трапезную, и все находившиеся там были ранены, кто легко, кто тяжело, а несколько человек и совсем убиты. Получил ранения и бывший на этом Поместном Соборе Черниговский архиепископ Пахомий. А отец Николай со своими сомолебниками остались совершенно невредимы, но пришлось им прервать моления и помогать раненым. Всю жизнь Владыка Николай испытывал чувство глубокой благодарности к своей спасительнице, св. Варваре, и читал ей по вторникам акафист. И как же он обрадовался, когда по приезде в Алма-Ату узнал, что в соборе там имеется придел св.Варвары. И я, грешный, вместе с ним служил там акафисты по вторникам перед ковчежцем с частицей ее мощей.

В 1919 году архимандрит Николай был рукоположен во епископа Стародубского, викария Черниговской епархии. Но вскоре получил он и самостоятельную кафедру Орловскую, а в состав Орловской епархии входил тогда и наш Елец. Известно, что он приезжал сюда и служил как в этом соборе, так и в церквах Покровской и кладбищенской Казанской. Я с трепетом думаю о том, что он ступал по этому полу, окаждая храм, что он приступал  к этому самому престолу, у которого и мы теперь совершаем Литургию.

Знакомство мое с Владыкой Николаем было необыкновенным. В то время обстоятельства моей жизни были тяжелые, я был лишен самого главного блага - свободы. И вот я вижу сон: будто в наш лагерь приехал архиерей, чтобы облегчить участь одних, утешить надеждой на освобождение других. В числе прочих и я, конечно, стриженный, в ватной куртке, совсем не похожий на архимандрита. Передо мною сидит величественный  старец с очень большой белой бородой. Глубокие очи смотрят ласково, сочувственно и умно. Характерные брови, вступающие вперед седым кустиками. Голос очень приятный, баритональный бас. И он сразу говорит мне: «Мы о вас думаем, отец архимандрит. Потерпите немного, и Вы выйдите на свободу и будете служить Церкви Божией». Всем подходящим к нему Владыка раздавал бумажные образки. Подает он такой и мне со слезами: «Вот на Вашу долю остался этот образок Воскресения Христова. Примите его в знак того, что Вы воскреснете отсюда для служения в храме Божием». Образок Воскресения был довольно известный: Христос стоит с хоругвью у гроба, а перед Ним - коленопреклоненный ангел. Этот сон поселил во мне надежду на освобождение, которое и произошло через некоторое время я очутился на свободе в одном из городов Казахстана (здесь и далее об Актюбинске - админ.). Тамошние батюшки, сердечно ко мне отнесшиеся, рассказали, что недавно образовалась Казахстанская епархия, о чем я не знал, и что во главе ее стоит архиепископ Николай, очень всем понравившийся. Он уже бывал в этом городе и вскоре ожидался  туда опять к престольному празднику св.князя Владимира. Сказали, что есть у них и фотография его в группе с духовенством. Можете представить себе мой трепет, когда, взглянув на этот снимок, я сразу узнал в архиепископе Николае того самого Владыку, который во сне обещал мне освобождение! Тем с большим нетерпением я стал ожидать его приезда и убедился в том, что и голос его наяву был совершенно такой, какой звучал мне во сне. Мы познакомились, и как часто бывает, нашли много общих знакомых, что еще более сблизило нас: оказалось, что мои любимые духовные руководители были его друзьями. Затем у нас возникла переписка, и Владыка пригласил меня в Алма-Ату, где мы прослужили с ним в мире, согласии и единодушии 8 лет.

Внешний облик Владыки Николая был таков, каким я уже описал его: высокий стройный старец с белоснежной белой бородой и волосами, с глубоко сидящими очами и выдающимися бровями «кустиками». В начале нашего знакомства он был еще бодр, легко клал монашеские поклоны. В храме бывал очень часто. В Алма-Ате в течение недели служил пять акафистов - даже на один больше, чем здесь. Все он не только посещал, но и возглавлял, и сам помазывал после них народ освященным елеем. После каждой церковной службы неизменно говорил слово к народу. Говорил очень просто, доходчиво, громко. Паству свою с душевной теплотой называл: «Други мои!» Иной раз, уже произнося проповедь и разоблачившись, выходя на амвон, чтобы ехать домой - еще раз останавливался и говорил: «А вот, други мои, еще я хочу сказать вам кое-что...», и рассказывал какую-нибудь повесть из Пролога, или Житие одного из святых, вспоминаемых Церковью в этот день, или случай из своей жизни. Очень любил он церковное пение, часто становиля на клирос, читал и руководил пением. За всенощной, стоя на облачальном месте во время прославления Богоматери, при словах: «Честнейшую Херувим и Славнейшую без сравнения Серафим, сущую Богородицу, Тя величаем». И весь народ привык уже и дружно кланялся вместе с ним. Усердный молитвенник, особенно любил и почитал Владыка Матерь Божию. Родившись на Украине, любил он иногда вспоминать и свою «ридну мову». Благословляя народ на Литургии со словами: «Призри с небесе, Боже, и виждь, и посети виноград сей», иногда вторично произносил он он этот возглас по-гречески, а в третий раз - по-украински. Но в то же время не был он, как говорят, узким националистом или шовинистом - наоборот, широкое и любящее сердце его вмещало «эллина и иудея, мужеский пол и женский», ПО СЛОВУ Божию. Несмотря на преклонные уже годы и перенесенные в жизни трудности (он испытал все то, что пережили наши лучшие иерархи и много лет был в отсутствии), на усиливавшуюся с годами слабость и нездоровье, Владыка посещал самые удаленные уголки своей огромной епархии, - где на поезде, где на машине, а где и на самолете, всюду поднимая людей к Небу своей горячей молитвой. Молился он и дома, вероятно усерднее всех нас. Когда верующим приходилось поздней ночью проходить по улице мимо небольшого и очень скромного домика, где жил Владыка, и они видели свет сквозь ставни в его келье, то говорили: «Это за всех нас молится наш Владыка». Алма-Ата, бывший город Верный расположена в прекрасной, живописной местности, но есть в не одна неприятная особенность: там часто происходят землетрясения. Научная станция, их регистрирующая, так называемая «сейсмическая станция», отмечает в течение года около 270 толчков. По счастью, эти толчки слабы и преимущественно заметны лишь на приборах. Но известны случаи, когда рушились дома, образовывались трещины в земле и бывали человеческие жертвы. И вот в народе жило убеждение, что пока Владыка жив и молится за свой город, большого землетрясения не будет. Так оно и было, и при его жизни нас ни разу не «трясло» по-настоящему.

Уже несколько лет Владыка прихварывал, но бодрился, стараясь не пропускать любимых им церковных служб. Но в 1955 году болезнь сердца взяла свое,  и Владыка слег в постель. Я в это время был на богомолье в Лавре Почаевской и там получил известие о тяжелой болезни Владыки и о необходимости моего там присутствия. Слава Богу, что удалось мне еще застать его в живых, хотя и весьма слабого. С его благословения собрал я еще шесть священников, и мы совершили со всей торжественностью над ним Таинство соборования. Вы знаете, по-настоящему полагается это таинство совершать семи священникам, но устроить это очень трудно, и даже двух одновременно батюшек не всегда можно собрать. Владыка был нам очень благодарен за это дивное таинство, впервые над ним совершенное.

С грустью лежал он на своем одре болезни, не имея возможности молиться в храме. Но про себя совершал всю службу. Иной раз придешь его навестить, а он скажет: «Вот и хорошо, что Вы сейчас пришли - я как раз «дослужил» всенощную до полиелея», приходили к нему в видениях покойные уже иерархи митрополит Евлогий и архиепископ Сергий Казанский, обещая, что скоро он будет с ними. В канун праздника Иверской иконе Божией Матери, которую особенно любил Владыка, завещавший даже: «Когда вы похороните меня, то спойте над моей могилой «Благую вратарницу»!», почувствовал он себя очень плохо. Врач, посетивший его, сообщил, что конец может наступить и через два часа и позднее, в течение суток. Мне полагалось служить вечерню: это был вторник, а с тех пор, как я сделался иеромонахом, я неизменно служил литургии по средам и пятницам и вечерню накануне. Я поехал в собор, и едва произнес первый возглас и вышел на амвон читать ектению (служил я бед диакона), как вошли два священника и попросили меня срочно поехать на квартиру к Владыке, передав служение одному из них. Следом за ними появился и церковный сторож от телефона, передавший эту же просьбу из картиры Владыки. Я догадался, что Владыке очень плохо. Уже в машине приехавший за мной секретарь епархии сообщил, что Владыка только что скончался, как раз в то время, когда соборный колокол созывал молящихся почтить Благую Вратарницу. Мы облачили его в архиерейское облачение. Полагается монаху дать в руки его постригальный крест, но таковой был утрачен Владыкой во время его невольных странствий. У меня оказался крест из Иерусалима, от одного из моих друзей, который подарил мне его на случай, если бы пришлось мне кого-либо постригать. Я был счастлив,  что мог вложить его в руки Владыки. Похороны его были чрезвычайно торжественными. Весь город пришел в движение. Крыши, заборы и деревья по пути следования гроба Владыки, которого несли на руках около шести километров от собора до кладбища, были усеяны народом и верующим, и неверующим; множество народа шло за гробом. Ташкентский епископ, сорок человек в облачениях и два хора обращали на себя внимание всех, а милиция освободила от уличного движения наиболее удобные улицы, оказывая всякое внимание этой процессии. По подсчетам сотрудников милиции число народа, бывшего на похоронах, достигало 40 тысяч человек. Кладбище было переполнено народом, и мы с трудом дошли до могилы. Когда все уже было совершено, и возвысился могильный холм, покрытый венками, в тишине спустившихся сумерек, при сиянии луны, все присутствующие пропели тропарь Благой Вратарнице, двери райские верным отверзающей.

В 1958 г. перед приездом сюда, я приехал в Воронеж познакомиться с Преосвященнейшим Иосифом. Я был несказанно обрадован тем, что наш Владыка знал митрополита Николая и очень почитает его  память. Оказалось, что митрополит Николай вместе со Святейшим Патриархом Алексием принимал участие в хиротонии Владыки Иосифа, то есть в возведении его в сан епископа. Со своей стороны, я смог рассказать Владыке Иосифу многое о последних годах и днях жизни Владыки Николая.

Простите меня, что задержал всех вас своим рассказом (гул голосов: спаси Господи!»). За внимение к усопшему да воздаст он вам сам, молясь у Престола Божиего, и по ходатайству его да отверзет всем нам двери райские Благая Вратарница! Аминь.

(После этого сам архимандрит Исаакий провозгласил «Вечную память» митрополиту Николю и его родителям, протоиерею Никифору и Марии, и все присутствующие пропели «Вечную память».)

Из книги А.В Окуневой «Весна моего монашества» Жизнеописание и духовное наследие архимандрита Исаакия (Виноградова)