Посвещается моему дяде 
Лоскучерявому Анатолию Арсентьевичу

Я помню, что солнце яркое…
В это не простое время, когда жизнь посылает нам все новые и новые вызовы, мы часто жалуемся на трудности, сложности, а порой даже впадаем в уныние. Но как же замечательно, что всегда есть возможность обратиться к опыту тех людей, которые как маяки, освещают наш путь, словно указывая, что выход есть, он есть всегда и несмотря ни на что. Эти люди не только не сдаются под ударами судьбы, тяжестью недугов, но помогают другим, причем здоровым и полноценным.

Сегодня мне хочется вспомнить о человеке, стойкость, необычайная сила характера и жизнелюбие которого будут являться примером для многих поколений нашей семьи. Это мой дядя (младший брат моей мамы), Лоскучерявый Анатолий Арсентьевич. Мы были очень близки с ним, и память о нем мне по-особенному дорога. Думаю, его хорошо знают и помнят многие хобдинцы.

Сказать, что судьба ему выдалась сложная – ничего не сказать. Он был инвалидом по зрению (с детства), вот только слово «инвалид» совсем не подходит к Анатолию Арсентьевичу, просто не вяжется с его личностью, трудолюбием, жизнерадостностью, веселостью, легкостью характера, а главное – с его отношением к жизни, окружающим и к самому себе. 

Родился он 1 июня 1937 в с. Брусиловка Хобдинского района Актюбинской области, стал пятым ребенком (из семи) в простой крестьянской семье, такой же, как тысячи других семей предвоенного времени. Его первая учительница Бойлюк (Карпеева) Антонина Ивановна рассказывала, что он был очень подвижным, живым мальчиком, неплохо учился. Разводил голубей. Собаку по кличке Пулька выдрессировал бегать в упряжке, возил на ней воду с одного конца села на другой - так он помогал старшей сестре, с питьевой водой в селе было трудно.

Ему не было двенадцати, когда случилось несчастье, ставшее роковым для всей его жизни. Ранней весной вместе с мальчишками они пошли играть за речку. Самый старший из друзей (его звали Николай) взял с собой ружье. Он стоял на берегу небольшого озера, образовавшегося от таяния снега, а Толя находился напротив. Николай выстрелил в противоположную сторону озера, где был Анатолий, чтобы определить дальность выстрела - долетит или не долетит дробь через озеро… Дробь поразила глаза, все лицо, грудь Толи. Ребята испугались и убежали, оставили его одного. Только через несколько часов истекающего кровью ребенка обнаружил в степи чабан. 

Анатолия доставили в Жиренкопинскую участковую больницу (12 км от Брусиловки), вызвали санитарный самолет. Из-за весенней распутицы самолет смог прибыть только через несколько часов. Его привезли в больницу г. Оренбурга, но время было упущено, начался воспалительный процесс, раны загноились, и, несмотря на все усилия врачей, которые пытались сохранить хоть какую-то часть зрения, мальчик полностью и навсегда остался слепым. Так детская шалость разделила жизнь не только Толи, но и его родителей, на до и после…
После лечения в больнице возвращаться в село, в обычные для любого ребенка условия было невозможно. Анатолию пришлось принимать новую жизнь, вдали от мамы, родных и друзей. Его приняли школу-интернат для инвалидов по зрению в городе Оренбурге. В этом заведении не только занимались общим образованием, но выявляли и развивали способности для последующей социализации детей с учетом их недуга. Именно там и заметили музыкальность Толи, причем начинал он обучение на отделении струнных инструментов, а уже затем в его жизни появился баян. На накопленные деньги родители смогли купить Анатолию его первый инструмент - баян. Так началась его музыкальная судьба. Там же, в интернате, он освоил азбуку Брайля. 

В Оренбурге он жил в общежитии рабочих трикотажной фабрики по ул. Чичерина. Примечательно, что тогда же в этом общежитии жила Валентина Ивановна Горячева – будущая жена первого космонавта Юрия Алексеевича Гагарина. Курсант Юра Гагарин частенько бывал в их общежитии, где устраивались молодежные вечеринки под аккомпанемент юного Анатолия. Они долгое время общались, и уже спустя годы мне довелось видеть у Анатолия Арсентьевича две поздравительные открытки от семьи Гагариных.

По окончании школы-интерната Анатолий отправился на учебу в музыкальное училище города Петропавловска по классу баяна.
С 1956 Анатолий Арсентьевич переезжает в Хобду, куда его пригласили работать в качестве художественного руководителя районного Дома культуры, в этой должности он бессменно работал вплоть до своей кончины 17 ноября 1994 года. Жил на квартире у местного жителя по фамилии Лысенко. Только в 60-е годы он получил двухкомнатную квартиру по улице Сейфуллина. Причем квартира находилась на втором этаже дома. 

Именно здесь, в Хобде, прошла вся последующая жизнь, и состоялась творческая судьба этого простого и в то же время необычного человека. 
Он всегда много и с большой отдачей работал, постоянно оказывал помощь коллективам художественной самодеятельности колхозов и совхозов района. При его поддержке особое развитие получили коллективы художественной самодеятельности совхоза «15 лет Каз ССР», колхоза «Земледелец» (руководитель коллектива Айхель Р.). Неоднократным победителем областных смотров был коллектив совхоза им. А. Молдагуловой (руководитель коллектива Таубатыров Т.).

Сам Анатолий Арсентьевич принимал участие в республиканских конкурсах баянистов и дважды занимал второе место (!). 
В начале 70-х годов он заочно закончил Чимкентский институт культуры, получил высшее музыкальное образование. Музыка была его высшим служением, она заполняла все его существование. Музыкант настолько был предан ей, что совсем не терпел фальши, ревностно призывал относится к ней с уважением, добивался чистого исполнения любого произведения. Он является автором музыки, как минимум 6 песен, в их числе «Играй мой баян», «Хобдинский вальс», «Калиновка», написанных к юбилейным датам Хобдинского района и с. Калиновка. Исполнял он песни на русском, украинском, немецком языках. Неплохо он знал казахский язык, вместе с Даулбаем Досжановым и Тыныштыком Таубаторовым исполнял казахские песни. Любимыми казахскими композиторами-песенниками Анатолия Арсентьевича были Шамши Калдаяков и Ескендир Хасангалиев. А такой виртуозной игры произведений «Полет шмеля» (Н. Римский-Корсаков), «Прощание с Родиной» (полонез Огинского), «Танец с саблями» (А. Хачатурян), как у Анатолия Арсентьевича, я больше не встречал.
Эти замечательные факты его творческой биографии, в общем-то, хорошо известны, но хотелось бы рассказать о нем, как о человеке, каким мы его помним внутри семьи. Характер у него был доброжелательный, приветливый, открытый. Бытовые неудобства и все, что с ними связано, он переносил стойко. На судьбу свою никогда не роптал и, если кто-то пытался проявить к нему жалость, он обижался – не принимал жалость ни в каком ее виде. Родственников уважал, помогал советом, деньгами. Иной раз казалось, что к жизни он приспособлен лучше нас. Старался решать свои проблемы самостоятельно, а их было немало.

Трудно поверить, но когда я был маленьким, мы ездили с ним по поселку на велосипеде, причем я сидел на раме, а он крутил педали и управлял рулем, - настолько он чувствовал равновесие, мне приходилось только говорить: «правее», «левее» и т.д. Уже во взрослой жизни мы с ним легко ставили рыбацкие сети, ловили бреднем рыбу на р. Хобда, и он легко справлялся с этим, ему нужно было только иной раз подсказать, что делать.

Вплоть до 90-х годов вся наша большая семья жила в Хобде и Хобдинском районе. Часто случались застолья по поводу праздников, дней рождений и, конечно же, центром таких встреч был Анатолий Арсентьевич. Непременной частью любого семейного мероприятия были песни под баян – хорошо, когда в семье есть музыкант. Надо сказать, что даже в застольном исполнении он не терпел неправильных нот, порой нам доставалось за такие «проступки».

У него было много друзей. Окружавшие его люди не просто уважали, но и любили – настолько солнечным был этот человек, не видящий солнце. Он легко и быстро мог сблизиться с незнакомыми людьми. Мне особо запомнилось, как он приезжал ко мне в студенческое общежитие, когда я учился в педагогическом институте. Как только он приезжал, студенты несли баян, и в Ленинской комнате общежития разворачивался трехчасовой концерт. Мест в комнате было мало, и студенческий народ заполнял коридоры – всем хотелось послушать виртуозное исполнение Анатолия Арсентьевича. Мы им гордились. 

Также яркие воспоминания остались у меня об истории, произошедшей в период посевной кампании 1974 года. Я возглавлял агитпоезд, в составе которого были врачи, парикмахер, продавцы (автолавка), фотограф, журналист и коллектив художественной самодеятельности районного Дома культуры. Посетили мы около 20-ти сельскохозяйственных бригад района. Любимцем каждого коллектива, конечно же, был Анатолий Арсентьевич. Сельские труженики его принимали по-особенному: просто не отпускали, просили еще и еще и ему приходилось играть снова и снова, исполнять песни по два часа. 
Люди района с любовью называли Анатолия Арсентьевича «наш Островский». Посещая с ним села Хобдинского района, я все больше убеждался, что люди знали его больше, чем кого-либо в районе. Каждый старался пригласить любимого музыканта в гости, спросить о новых исполнениях любимых песен, просили приехать к ним с концертом, особо любили его частушки на злободневные темы, высмеивающие бюрократизм, чванство, алчность и т.д. Создавалось впечатление, что более нужного и желанного человека, в районе нет – легко и запросто ему удавалось зажигать свет в сердцах людей, дарить радость, веселье, поднимать настроение.

Он очень много читал. Выписывал до пяти периодических изданий с текстами, напечатанными азбукой Брайля. В Хобде он обучил этой азбуке незрячую женщину, и она смогла читать самостоятельно.
Слушал радио, любил передачи с матчами по хоккею и футболу. Играл в домино и шахматы (специальные). У него была удивительная память и не только музыкальная, он узнавал знакомого ему человека даже по шагам. Покупки в магазинах он совершал самостоятельно. 
Думаю, все помнят Анатолия Арсентьевича, как человека, внешний вид которого выделял его из сельской среды: непременные шляпа, галстук и опрятность в образе только подчеркивали внутреннюю интеллигентность человека культуры.

Разные люди встречались на его пути, к сожалению, были такие, которые причиняли боль, но не хочется говорить о них. Сам Анатолий Арсентьевич с большим уважением относился к людям честным, целеустремленным, работящим, ценил в людях порядочность, правдивость и не любил заносчивых, любителей себя возвысить, восхвалять. Кстати, о последних у него было много поучительных частушек.

Как-то его спросили, что он помнит из той жизни, когда еще было зрение, он подумал и ответил: «Знаешь, почти ничего не помню, помню, что солнце яркое…». Он прожил очень сложную, но в то же время замечательную, яркую жизнь и, не видя даже солнечный свет, оставил о себе света больше, чем кто-либо другой.

Виктор Кузьмич Музенко
03.05.2020, г. Краснодар