По Божией Милости
1.    Вступление.
2.    Рождение.
3.    Отрочество.
4.    СССР - Великая Железнодорожная держава.
5.    Бабушкино причастие.
6.    Шаги к Церкви.
7.    Семинарская жизнь. Выбор супруги. Академический отпуск.
8.    Венчание. Хиротония во священнодиаконы.
9.    Выпускной акт. Болезнь.
10.    Дети.
11.    Таинство Священства.
12.    Послесловие.
Прошло уже семь лет, как я остался без бабушек и дедушек. И хотя их было у меня как-то много, а я оставался под их бдительной заботой и добротой, вот уже почти с десяток лет, как нет у меня не только моей прабабушки, но и дедушек с бабулями. Все они ушли в разные годы (некоторые более 20 лет назад), и все они оставили светлые и добрые воспоминания в памяти своего внука. Единственное о чем можно сожалеть - только о том, что мне и в голову не приходило записывать все их рассказы о себе. Теперь, со временем, многое забылось, но кое-что улеглось в глубинах сознания и, как сияющие звездочки, напоминает о детских годах прожитой весны.
Ушел в тот мир уже и папа, и не осталось возможности расспросить его. Тогда казалось, что все успеется, всему свое время. Но он отбыл свой срок на этой грешной земле и ушел. Остались только могилка и память...
Рассматривая скоротечность нашей земной жизни, хочется в этих набросках оставить своим деткам события из жизни их папы, а если Бог продлит существование мира и устроит детей по Своей Милости, то и внукам, и правнукам, и праправнукам.
Рождение
7 сентября 1980 года в год Олимпиады в Москве я появился на свет: вес - 3 400 кг, рост 53 см, родился в обед, примерно в 14 часов. В Москве прощались с «ласковым мишкой», а меня встречали из родильного дома. У родителей я был первый ребенок, да и сами они были совсем молоденькие: папе шел 21-й год, а маме - 19. Можно сказать, что для них я стал на многие годы центром их жизни (пока не родился младший брат, но это произошло аж через 9 лет). Без всякой натяжки и преувеличения скажу, что и для бабушек с дедушками я стал любимейшим внуком. Это, наверное, было связано с тем, что в то время у маминых родителей вообще не было внуков, а у папиных внуки были, но все они жили в разных городах и даже странах. У папы - две старшие сестры, у мамы - два младших брата. Папины сестры бывали чаще всего наездами, а мамины братья были тогда не женаты и тоже не скрывали искреннюю привязанность к племяннику. Была жива и здорова моя прабабушка, для которой я оказался первым правнуком, которая тоже меня любила по-особенному, но это уже было связано с тем, что жили мы с ней в одном доме, но в разных подъездах. Интересно, кстати, что моя мама была ее первой внучкой, я стал первым правнуком, а моя доченька Настя стала ее первой праправнучкой, которую она понянчила до года и мирно отошла ко Господу. Больше праправнуков она не сподобилась увидеть, Настя стала у нее и первой и последней.

Папа родился в Шубаркудуке - районном центре Актюбинской области. Там он вырос и познакомился с мамой. Папина мама работала там заведующей детским садом. Шубар тогда был цивилизованным - поселком городского типа. Чистота, засеянные поля, полноценная работа у людей, постоянное сообщение с центром - вот прерогативы того Шубара. После распада СССР Господь сподобил меня побывать там в первый и в последний раз. Тогда я увидел картину, противоположную той, о которой слышал.

Мой дед по отцовской линии - участник Великой Отечественной войны, был ранен и до Берлина не дошел. Но про каждую свою награду он мне рассказывал. Помню, он говорил, что самые ценные награды те, которые получены во время войны, позже, после войны, давали юбилейные, но они в его глазах ценились меньше, чем фронтовые. Почему-то дед называл меня не обычно, а как-то по-особенному: «Демулешечка». Часто дедушка делал мне самодельные игрушки из спичек или вырезал их из дерева. А однажды смастерил стул-карусель - маленький стульчик, который вертелся, как карусель. Папина мама часто болела, но при мне никогда не говорила о болезни. О том, что она болела, я узнал почти в десять лет, когда она умерла.
Ближе к моему рождению папа со своими родителями переезжает в Актюбинск. Сыграли свадьбу. Потом родился я.

Мама родилась в Центральном черноземном районе России, а тогда в РСФСР, в Курской области, Льговском районе (г.Льгов - родина А.П.Гайдара, детского советского писателя), с.Селекстанция. Там до шестого класса школы прошло мамино детство, там родились два ее брата. В 1971 году мамины родители решают переехать на Украину. В то время, в связи с трудностями переезда пришлось взять в дорогу только самое необходимое и маму обязали не брать с собой любимую большую куклу, ее пришлось спрятать в чаще леса. С того времени прошло уже 39 лет, а любимая кукла и детская трагедия расставания с ней остались в маминой памяти до сих пор.
Переехав на Украину, на ст.Партизаны Генического района Херсонской области, вся семья почувствовала - новый климат стал отрицательно сказываться на здоровье. Высокая влажность вызывала простудные заболевания систематического характера с постоянными осложнениями. В 1973 году решили переехать в Актюбинск. Почему Актюбинск? - Наверное, это связано с тем, что здесь уже проживали бабушкины сестра, младший брат с семьями. Да и климат был благоприятный и сухой.
Так, ближе к моему рождению Божиим промыслом в Актюбинск приехали две абсолютно чужие семьи, которым суждено было стать родными. Два абсолютно чужих человека, которым суждено было стать мужем и женой.
К сожалению, в моей памяти сложилось мало воспоминаний о детстве и отрочестве. Иногда, слыша рассказы людей, помнящих досконально свое детство, начинаю задумываться и понимаю, что эта полоса моей жизни покрыта «темным покрывалом». Лишь некоторые проблески из детских лет раннего периода остались в памяти и напоминают о себе.
Первое яркое впечатление, не опирающееся ни на какие события и относящееся к раннему детству, - это, как ни странно, воспоминание о смерти. Вернее о том, что будет такое время, когда меня здесь не будет. Будет такое время, когда рядом не будет мамы и папы, бабушек и дедушек, не будет нашей квартиры, в которой я живу. Эти мысли охватили меня, тогда маленького ребенка, как огонь, привели в страх и ужас. Хотелось пойти и пожаловаться кому-то на самого себя, вернее на свои мысли, поплакаться... Но разве это что-то изменит? Нет, все останется по-прежнему и произойдет так, как со всеми происходит.
Чтобы точно определить мое тогдашнее состояние четырех или пятилетнего ребенка, надо отметить, что никаких понятий о Боге или о «Боженьке» я вообще не имел, как не имели его и другие ближайшие члены моей семьи (кроме прабабушки). И какое я мог получить от них утешение, когда они сами может быть задавали себе те же самыевопросы и ответы на них не находили?
Знание о смерти ограничивалось разложением, могилой и памятником. Что из этого они могли рассказать своему внуку или сыну? Конечно ничего. Помню, что эти мысли произвели неосознанное желание искать ответ, даже если бы на это пришлось потратить всю жизнь.
Почти все дни жизни я проводил в трех местах: дома с родителями, «у бабы Зои», как я тогда говорил, т.е. у маминых родителей, и у бабы Ани - у папиных родителей. Когда родители отца ушли в вечность, то таких мест стало два.
Однажды, находясь у родителей отца, со мной произошло удивительное событие, которое почему-то отчеканилось в моей памяти. Бабушка возилась на кухне, а я с дедушкой находился в зале. В зале стоял шкаф, сделанный по-старинному - на четырех ножках. Из него были убраны книги и полки. Дедушка занимался ремонтом шкафа, потихонечку рассказывая своему Демулешечке истории о войне. Я сидел напротив шкафа в небольшом креслице на ножках с деревянными ручками, играл и внимательно слушал. Вдруг, передняя ножка подкосилась, шкаф сорвался с дедушкиных рук и полетел на меня. Еще секунда и шкаф бы меня убил. Но произошло чудо, чудо спасения. Створки шкафа открылись и, упав, шкаф закрыл меня, сидящего в кресле, а я оказался в нем, как в домике. На шум прибежала бабуля. Вытащили меня из-под шкафа, стали обнимать, целовать. Помню испуганные глаза деда Вани. В этих глазах была и растерянность и радость. До сих пор этот случай и эти глаза сохранились с яркостью в воспоминаниях, хотя прошло почти 25 лет.

А совсем недавно встретил человека, «родом» из моего детства. Уже немолодая, худощавая, осунувшаяся воспитательница из параллельной группы в моем детском саду и по совместительству соседка. Долгое время она работала воспитателем в детском садике «Колобок» (когда наш садик закрывали на карантин, я посещал детский сад «Чебурашка»), ну и как наша соседка, естественно, опекала меня, хотя я был не в ее группе. Встретив меня в храме, она рассказала, как однажды она повезла нашу группу на экскурсию в тогда единственный православный храм города – в нашу Владимирскую церковь, а затем – в «старую» мечеть. Шел 84-й или 85-й год, из всего, что мы видели тогда, как рассказывает она, нам, детям, больше всего запомнился почему-то именно Владимирский храм, а вернее небольшая пиала, мирно почивающая на столе. Мы весело обсуждали в автобусе животрепещущий вопрос: как же это получилось так, что Боженька в церкви пьет чай, а воспитатели не знали, что отвечать.

А еще совсем недавно у меня произошла удивительная встреча со своей первой учительницей, давно переехавшей в Россию. Тогда она интересно высказалась: «Теперь мы поменялись с тобой местами – я у тебя учусь».

Еще помню, что время от времени папины родители ездили в Оренбург к свое старшей дочери, папиной старшей сестре, проведать своих внуков и погостить. Часто в эти поездки брали меня. Ехали обычно в поезде и возвращались одаренные подарками тети и дяди, которые готовились для меня, бабушки, дедушки, мамы и папы.
Когда мне было девять лет, в декабре 1989 года умерла б.Аня. Это было мое первое соприкосновение со смертью вообще и смертью близкого человека. Может быть, я чего-то недопонимал, а может быть что-то чувствовал, но смерть бабушки не произвела на меня сильного впечатления. Мне все время казалось, что в гробу не она, а кто-то другой, что бабуля сейчас придет и приласкает своего внука.
Вообще б.Аня и д.Ваня были активны в «мероприятиях» внука и организации его досуга. Они водили меня на кружки во Дворец пионеров, даже когда дедушка заболел катарактой глаз, полуслепой он продолжал меня водить на кружки. Они посещали мои утренники в детском саду. Каждый год мы вместе ходили в степь, брали незатейливую еду и шли в поход. Брали с собой воду, лили ее в норки сусликов, собирали тюльпаны, подснежники, искали дикий лук и чеснок. Если в город приезжал цирк или зоопарк, старались повести и меня. Помню, мне было пять или шесть лет и дедушка с бабушкой повели меня в зоопарк. В то время зоопарк привозил не только тигров, львов, обезьян, но и носорогов и даже бегемотов (!). Такими развлечениями старались порадовать меня бабушка с дедушкой.
Через три с лишним месяца вслед за бабушкой ушел и дедушка. Похоронили их рядышком, а над могилочками выросла яблонька.
Когда не стало папиных родителей, чаще всего я стал бывать у маминых - б.Зои и д.Вани (Иван Андреевич Борисов, 9 июня 2003 г. (†), Зоя Григорьевна Борисова, 9 июля 2007 г. (†).В летнее время мы почти каждый год летали на море. С четырех и до одиннадцати лет они возили меня в Абхазию. В этом райском уголке я впервые познакомился с красотой православного храма - огромного величественного Собора, построенного высоко в горах. Это был, как я узнал гораздо позже, Ново-Афонский монастырь. Тогда, видимо, он был закрыт, и помещения его носили статус музея, по которому водил экскурсовод. Больше всего в памяти с тех пор сохранились огромная высота строения, отвесные скалы и море далеко внизу.
Недалеко от этого места находятся камни, окропленные как будто красной краской, имеющие пятнистую черно-красную окраску. Это то место, где погиб св.апостол Симон Кананит, проповедовавший здесь о Христе, на его свадьбе в Канне Господь претворил воду в вино.
Эти морские путешествия с четырехлетнего возраста стали открывать для меня мир. Мир с его красотой и его проблемами. Переливающиеся фонтаны, водопады, павлины, дельфины, медузы и даже вечно злые индюки - всё буквально потрясало душу новизной и красотой увиденного. Там был какой-то другой мир, не похожий на наш. Помню, что даже на почте, запечатывая письма, их подписывали всегда стержнем-пером, который макали в чернила, расставленные на всех столах, чего нельзя было встретить у нас.
А что сказать о Сухумском питомнике обезьян? Это был целый город, даже целая страна! Страна обезьян, где работали свои автобусы, мосты, пешеходные и экскурсионные линии. Вольеры огромных размеров, клетки с ценными породами обезьян. Бережно и заботливо абхазцы ухаживали за своим достоянием. До сих пор почти все разъезжие цирки и зоопарки имеют обезьян этого заповедника (у обезьян на ногах ставится клеймо с надписью о принадлежности).
А вот когда вошли грузинские войска, и началась грузино-абхазская война, по заповеднику и его питомцам стреляли с бронетанковых орудий. Я сам частично помню, как это начиналось. В 1990 или 1991 году в середине лета по центральной дороге, через пограничный мост между Абхазией и Россией через горную реку Псоу двигалась бронетехника, артиллерия, танки. Я выбежал на дорогу, и мне казалось, что началась война. Как-то не обычно в таком месте смотрелась эта масса убойного оружия. Это были российские войска, шедшие еще тогда защищать Абхазию от агрессора.
Началась война. Уничтожили почти до нуля не только заповедник, но и столицу Абхазии - Сухуми (сейчас Сухум). Народ стал жить в нищете. Все были нищие. Туристы ехать боялись, а другого способа выжить почти не было.
Правда, можно было как-то еще жить за счет продажи мандаринов, хурмы, лаврового листа, но от абхазцев отвернулись все, границы с РФ вскоре были закрыты, экспорт запретили, а народ обрекли на голодную смерть.
После ввода войск в Абхазии я больше не был, но слышал, что сейчас жизнь там только начинает налаживаться (хотя прошло почти двадцать лет!). Но и сейчас такого количества туристов, как в годы СССР, далеко нет, люди побаиваются...
Где-то в 1986 году произошло событие, о котором я смутно помню, но много слышал. По настоянию моей прабабушки - маминой бабушки - меня повезли крестить. Крестными взяли маминого брата и квартирантку моей бабушки, тихую, добрую, милую студентку педагогического института Людмилу. Сейчас, вспоминая свою крестную и ее доброту ко мне, я всегда молю Господа, чтобы хоть немножечко быть похожим на нее. До сих пор ее тихое поведение, чистый взгляд, всегда добрая интонация речи являются образцом для меня.
Крестили меня в храме святого равноапостольного князя Владимира - в единственном православном храме тогда в городе. Ровно через двадцать лет, в 2006 году, в этот храм, где меня крестили, я был назначен настоятелем.
Это событие не запомнилось мне ярко, но за то запомнились другие посещения этого храма. Помню, как прабабушка договаривалась с родителями вести меня в храм. А рано утром в воскресенье или в праздник уже помогала родителям меня одевать. Брала за руку и бегом на автобус или троллейбус. Приезжали обычно не к началу Литургии. Храм, который мы посещали, был храмом св.кн.Владимира, т.е. тот, в котором меня крестили. Когда я заходил в церковь, множество бабушек одаривало меня конфетами и печеньем, которые я отдавал своей бабуле, хранившей их до конца Богослужения. Обычно пел слаженный хор, но почему-то на меня он не производил большого впечатления. Наверное, я мало понимал в этом, да и возраст еще не позволял понимать. Больше всего мне была интересна и привлекала особое внимание картина - икона Страшного Суда. Особенно вызывала интерес красота и светлость людей, стоящих около Бога, и ужас страданий тех, кто находится около диавола и его приспешников. Я внимательно тогда вглядывался в лица людей спасенных, потом в лица погибших, выискивая, нет ли среди них кого-то из знакомых. Поэтому, наверное, когда я был назначен настоятелем в Свято-Владимирский храм, одним из первых моих деяний была реставрация этой иконы, находящейся в то время в плачевном состоянии.
Еще помню, меня удивляли облачения и ризы священников в алтаре, стойкий запах ладана. Особенно я любил ставить свечи. Зная мою такую любовь, бабушка покупала пару свечей для меня, подсказывая мне куда лучше поставить. Хорошо помню, что в день крестин моего младшего брата Алёши, я попросил бабушку купить одну свечку домой. Бабушка уважила внука. И вот дома перед иконой Спасителя - по-моему, первой и единственной тогда иконой в доме, - горела свечка, а я радовался этому, как дорогому подарку.
В храме в те годы окна были маленькие, вернее из маленьких стеклышек, поэтому почти всегда стоял полумрак. Народу всегда было много. Богослужения, обстановка, запах, лики, смотрящие на меня с икон, приводили в трепет и какое-то детское благоговение. Поэтому в храме, находясь около бабушки, я не только, как обычно дети, не бегал, не плакал, не капризничал, но, наоборот, на все смотрел с «открытым ртом», с восхищением и каким-то глубоким уважением. Теперь я понимаю, что это состояние я унаследовал от своей прабабушки, которая сама так относилась к происходящему в Доме Господнем. С тех времен у меня остался один, как это принято называть сейчас, комплекс. Я не могу терпеть, когда по храму топают каблуками, когда кричат, громко разговаривают, хохочут, ругаются и, тем самым, нарушают благочиние в Доме Божием и не дают другим побыть в тишине, рядышком около Бога.
Особым событием стало крещение в 1989 году Алёши - моего младшего брата. Крестили его почти сразу после рождения (в ближайший год). И связано это было с постоянным плачем, который потом разрешился путем хирургического вмешательства. Но особенным это событие стало для меня не потому, что я что-то понимал, - просто с того времени начинается новая полоса в моей жизни - я становлюсь няней для младшего почти на 10 лет (!) братика. И лишь отъезд в семинарию прервал это мое послушание, Лёше тогда было восемь лет. В те годы вся «личная жизнь» отошла для меня на второй план, и все внимание было сосредоточено на маленьком Алёше.
Вначале все прогулки мы совершали втроем: мама, я и в коляске Лёшенька. Но потом прогулки стали проходить без мамы. Часто я даже составлял план мероприятий приблизительно такого вида:
воскресенье - гуляем в парке перед ЖД управлением
понедельник - гуляем вокруг дома
вторник - идем с Алёшей к бабушке
среда - едем в парк им.Ленина
четверг - гуляем в детском садике перед домом
пятница - идем в ЖД музей
суббота - едем в парк Пушкина, планетарий, посещаем Церкви, краеведческий музей.
Помню, я очень любил эти прогулки, и, даже уехав в семинарию, скучал по ним. Конечно, позже в эти прогулки вносились коррективы, в связи со школой и, особенно, с моим приходом в Церковь, но в любом случае Лёша всегда оставался под опекой старшего брата. В этом, кстати, была своя выгода и для родителей. Я отчетливо понимал, что этими прогулками я «разгружаю» маму. За время нашего отсутствия она успевает сделать массу домашних дел. Хотя были и минусы. Это, прежде всего, двойки и тройки в школе, вызванные постоянным недоучиванием. А если к этому прибавить еще мою слабость в математических науках, то получалось, как говорится, все против меня. Скандалы в школе, угрозы, вызов родителей, четвертные двойки, доучивание, вернее позорное доучивание с другими параллельными классами и т.д. Но даже такой террор, почему-то, не прекратил этих постоянных прогулок.
А однажды к нам в гости приехал капитан, какой-то дальний родственник моей бабушки из Калининграда. Звал я его д.Лёня. Помню, что своими рассказами о море, своей выправкой, благородством и, конечно, добротой ко мне он буквально заворожил меня. Так что на многие годы после этого самой престижной профессией для меня осталось морское плавание. Для д.Лёни я стал, как «хвостик», и он ни разу не оттолкнул меня, не сказал, что ему некогда, а терпеливо учил меня вязать морские узлы и делать мочалки. Когда он уезжал к себе в Калининград я терял, как будто бы, близкого друга, целый день проплакал и несколько лет мечтал съездить к нему на Балтику. Так иногда в жизни бывает - близким становится не тот, кто ближе чисто физически, а тот, кто близок душой.
Интересно, что в своем повествовании, я мало говорю о детском садике, которому «честно» отдал пять лет своей жизни, о школе, мучавшей меня. Наверное, это потому что рад, что мне туда уже не возвратиться, - слишком мало хорошего я там видел.
Есть один случай, хоть и трагический, но врезавшийся в мою детскую память, случай со школьной скамьи. Но, прежде чем его описать, забегу вперед и расскажу, что это негативное отношение к школе сложилось не только у меня, но и у многих моих одноклассников. К сожалению, в школе нас учили разным наукам, но не учили любви. Учителя были резкие, требовательные, считали, что всем в жизни пригодится алгебра и геометрия. А простым, элементарным законам жизни в этом мире так нас и не научили. Не научили нас, как жить в семье, как воспитывать детей, как уважать старших. Не показали примеров добра и любви. В основном ругали, кричали, обзывали. И мы от этого (я имею в виду свой класс) как будто бы озверели. Какое из этого получилось о б р а з о в а н и е? Что они образовали? - Вопрос сложный. Скорее всего, они образовали волчью стаю, которая все крушила на своем пути.
Я помню, как ребята договаривались идти к учителям домой, чтобы бить окна в их квартирах. Подкидывали в классы «дымовушки», взрывали на уроках «взрывчатки», плевали на учительский стул, нещадно били друг друга. А однажды, когда завуч сообщил, что у нас не будет урока, мы от радости так рванули, что снесли ее с ног и оставили лежать на полу со сломанными ногтями, испорченной прической, - буквально пробежались по ней. И все это происходило не в вечерней школе и не в ГПТУ, а в общеобразовательной средней школе!
С того момента, как я окончил школу, прошло уже почти 15 лет. Кем стали мои одноклассники? - Володя Н. (все имена и фамилии одноклассников изменены - авт.) - покончил жизнь самоубийством, открыл газ и задохнулся (а он был отличник!). Лена К. - родила ребенка, вышла замуж, но муж оказался наркоманом, «подсадил» ее на наркотики. Уже два года, как она на кладбище, а ее ребенок в детском доме. Вика М. - девушка «легкого поведения». Несколько раз отбывала наказание в исправительной колонии. Саша М. - ее брат - видел его ковыряющимся в мусорном баке, живой ли он сейчас? Андрей Л. - токсикоман. Когда я приехал его отпевать, у него был ожог 70% кожи. Оказывается, когда он токсикоманил, кто-то бросил спичку, и он загорелся... Сагат М. - лет семь назад, находясь на городском рынке, я увидел, как невысокий парень лезет к женщине в сумку. Она заметила грабителя, вспугнула его, но когда он повернулся, я узнал в нем своего одноклассника. Теперь, кстати, его тоже нет в живых.
Можно было бы и дальше рассказывать о том, сколько я видел учителей, одноклассников с лицами «побитыми судьбой», но не хочу, чтобы не бросить тень на всех, ведь среди них были и высоконравственные, просветленные люди.
Но вернусь к трагическому случаю, о котором я уже упомянул выше. Это был 4-й или 5-й класс. Скорее всего, 5-й, ведь 4-й я «перепрыгнул». Шел май месяц, заканчивался учебный год. В один из первых чисел мая я дежурил на вахте школы. Дежурили мы тогда по партам. Я сидел за партой с худенькой девочкой Аней Г. Девочка веселая, жизнерадостная, училась она, как и я, ниже среднего. День на вахте подходил к концу, когда я вышел на ступеньки школы, а Аня, увидев меня там, быстро захлопнула двери школы и в окошко по-детски стала смеяться. Конечно, скоро она опять открыла двери, но конфликт был неизбежен. Я с ней поругался и обиделся на нее. Прошла ночь. Утром я узнал, что Аню убили. Подробностей мы тогда не знали, но точно помню, как я сидел за партой, около меня было пустое место, на которое со страхом взирал весь класс.
На следующее утро кто-то положил на парту майские цветочки. Скоро нас стали организовывать на похороны. Рано утром в день похорон мы стояли около подъезда, где жила Аня. В этот день наш класс не учился. Стояла ясная погода, приближались летние каникулы. На душе было жутко. В голове стоял один и тот же вопрос: зачем эти пять лет учебы? Что дали они Ане, теперь лежащей в гробу? Ответа, естественно, не было, тем более, что я тогда был далек от Церкви. Ребята с девочками стали подниматься в квартиру на четвертом этаже, где лежала Аня. К одной из групп примкнул и я. То, что я тогда увидел, осталось в памяти на всю жизнь. Аня лежала в свадебном платье. Платье было белое, а лицо и руки темно-синие, на шее виднелся рубец. Рядом кричала какая-то женщина. Потом я узнал, что это мать.
Спускался по ступенькам в каком-то оцепенении. С трудом мог объяснить себе происходящее. Но факт оставался фактом: Ани, веселой Ани уже нет и не будет. В школу она больше не придет и за партой мне придется сидеть с кем-то другим. А что осталось? - Осталась память. Остались фотографии, где улыбающаяся Аня стоит рядом со мной на линейке в первом классе.
Позже я узнал, что у Ани было два старших брата, один из которых был наркоманом. Мать ушла на работу, а наркозависимый принял дозу и буквально накинулся на спящую сестру. Бил ее ногами, руками, а потом задушил. Сразу после убийства наркомана поймали, осудили, но в зоне местные обитатели, узнав о жестоком преступлении этого человека, сами совершили над ним расправу - жестоко убили.
После похорон еще пять лет мне страшно было даже проходить мимо Аниного подъезда. Я старался его или пробежать или как-нибудь обойти. Мне тогда было не полных десять лет.
Сколько себя помню в школе, родители старались определить меня в какой-то кружок или секцию. В некоторые я записывался сам. Этих изысканий было так много, что я с трудом их все сейчас припоминаю. В некоторые я ходил год и даже больше, в некоторые - месяц, а в некоторые - один день. Почему-то ни к чему особо не лежала душа. Родители мне выписывали газету «Пионерская правда». Я ее внимательно прочитывал, видел энтузиазм сверстников, но у самого руки ни к чему не лежали. Бальные танцы, фехтование, «следопыты», каратэ, самбо, тэквандо, бокс, рисование (в художественной школе), английский язык, футбол, основы журналистики, моделирование - это не полный список моих увлечений, несостоявшихся увлечений.
Высился этот лозунг в дни моего детства и юности на здании железнодорожного управления Западно-Казахстанской железной дороги. А потому как мой дом находился недалеко от управления, я часто читал эту огромную вывеску. Мой дед по отцовской линии, отец были связаны с железной дорогой. Дедушка-фронтовик руководил отрядом по содержанию лесополосы, теплиц железной дороги. Папа был помощником машиниста. Его сокурсники «лезли» вверх по карьерной лестнице: машинист, инструктор, зам.начальника участка, начальник. А папа в течение почти 25 лет работы на железной дороге оставался помощником машиниста.
Работа у него была, честно скажу, ужасная. Наши тепловозы - это не российские электровозы. Наши тепловозы - это каторжный труд при температуре +500 С, а иногда и больше. Если к этому прибавить еще постоянные переэкзаменовки, проверки, ночные систематические вызовы, командировки, «срезание» заработной платы, то работа действительно становилась тяжелейшей. Единственное, что было радостным во всей этой чехарде, так это то, что раз в год давали спецовочные штаны и телогрейку, один раз в три года - кирзовые сапоги, один раз в пять лет - полушубок. Я не шучу, когда пишу, что это была единственная радость. Действительно, мы ждали эту одежду, кроме того, она была хорошего качества - советского. Папа был невысокий и когда я подрос, стал донашивать за ним спецодежду. Мне переходили по наследству то сапоги, то штаны, то полушубок.
Читая часто лозунг на железнодорожном управлении, я, будучи еще ребенком, удивлялся, как можно такое писать, когда почти все семьи железнодорожников сидели впроголодь? Действительно, заработная плата была такая низкая, что мы радовались, если в доме было подсолнечное масло или сахар, радовались, если удавалось приобрести хотя бы немного сахара. И все это было еще гораздо раньше развала СССР и гораздо раньше продуктов «по карточкам».
Может быть, конечно, кто-то в то время на железной дороге получал высокую зарплату, но явно, что не простой рабочий. Может быть, кто-то и не голодал, но, скорее всего, это те, которые работали в собесе, исполкоме, горпромторге и т.д. Остальные перебивались с копейки на копейку. Не стала исключением и наша семья. Поэтому лозунг этот я тогда воспринимал, как вызывающий или насмешливый.
По мысли философа Ивана Ильина, революция 1917 года выплеснула наружу все низменные страсти и пороки русского народа, обнаружив бездну самого греховного, низкого, бесстыдного, грубого и беспощадного. Казалось, само адское пламя заполыхало над Русью, тьма гадаринских легионов поразила ее организм и разрушила до основания все нравственные устои, включая элементарные нормы приличия. Озлобление друг на друга, какое-то непонятное человеконенавистничество поразило многих, (и до сих пор поражает (!), а нищета была следствием этого. Собственно демоническую сущность всего происходящего с гениальной и пророческой силой описал еще Ф.М.Достоевский в романе «Бесы» и в романе «Преступление и наказание» (пророческий сон Раскольникова).
Я помню, как папа подогревал сальные выжарки и брал их на работу на обед. Помню, как мама жарила два или три пирожка с картошкой на всю семью (!).
А вот бабушка по маме как раз работала в  горпромторге и жила достаточно безбедно, поддерживая нас одеждой и занимая деньги до следующей зарплаты. Она «выбила» нам квартиру, обставила ее мебелью и хоть как-то старалась помочь нам. Её положение тогда было привилегированное.
Руководители строили «новый мир», а простые рабочие оставались за пределами этого мира - «кто был ничем, тот станет всем».
Первое представление о храме, Церкви и Боженьке я получил от своей прабабушки Марии. Как только правнук оказывался в ее руках, она этим пользовалась и сразу вела меня в храм. Церковь, которую мы посещали, была в честь святого князя Владимира - единственная тогда церковь в Актюбинске. Родители в церковь не ходили, папа был сыном коммунистов и его вообще не крестили, бабушки с дедушками тоже были далеки и всю заботу о возрастающей душе внука, вернее правнука, взяла на себя прабабушка. Она была не грамотна, мало говорила, почти ничего не объясняла и почти всегда на устах у нее я слышал: «Иисусе помилуй», «Иисусе спаси», «Господи Иисусе...». Получив молоденькой девушкой весть о смерти мужа на Курской дуге, героически погибшего, она больше не выходила замуж, сама воспитала своего единственного сына, моего деда, и прожила во вдовстве ровно 60 лет, а прожила она всего 86 лет. Я никогда не спрашивал ее, откуда она приобрела веру, кто научил. Но, видимо, годы, прожитые без мужа в страшное военное и послевоенное время, да еще с маленьким трехлетним сынишкой, закалили и усилили в ней веру. Веру, которую она донесла до наших дней и молча (!) обогатила ею всех своих родных: два ее правнука семинаристы, все праправнуки рождены и названы по благословению схиархимандрита, сын ушел в тот мир с крестом на шее (свой крест он отдавал своим родным, если они его не имели, а себе покупал новый), сноха умерла, причастившись и т.д.
Иногда прабабушка рассказывала, что в послевоенные годы было очень трудно. Это сейчас ветеранов и тружеников тыла чествуют, а в то время вся страна состояла из одних ветеранов, да и страна была ослаблена послевоенной разрухой. Так что жены погибших воинов жили буквально впроголодь. Иногда приходилось попрошайничать, чтобы хоть как-то прокормить сынишку, а когда подавали кожуру от картошки, то радовались ей, как куску золота. Эту картофельную кожуру или варили и ели, или, если время года позволяло, сажали и ждали урожай.
Помню, когда крестили моего младшего братика Алёшу, я увидел, что бабушка покупает ему свидетельство о крещении. Когда крестили меня, свидетельств о крещении не давали, и я стал усиленно просить бабушку: купи и мне. На что она ответила: «Внучек, ну ты же не собираешься стать батюшкой?» Я махнул головой, что, дескать, нет. «А Лёша, - продолжила она, - может и будет, когда вырастет большим». Так мне и не купили свидетельство, пришлось покупать его перед поступлением в семинарию.
Однажды, рассказывала мама, прейдя с бабушкой (моей прабабушкой) в храм св.князя Владимира, они попали на Богослужение. Какой-то мальчик выходил со свечой, и мама подумала: «Вот бы мой Димочка так служил в Церкви, - а потом прибавила, - Да нет, куда нам, мы такие грешные...» Но видно молитва матери о сыне была услышана, и в ее маленьком сынишке стало потихоньку возгораться пламя веры, вылившееся в неудержимое желание служить Богу и Его Святой Церкви.
Моя прабабушка прожила долгую жизнь. До самой смерти она сама ухаживала за собой: стирала, варила кушать; в квартире, в святом уголке была образцовая чистота, ни одной пылинки... Мало того, она помогала воспитывать внуков и правнуков. Ходила в садик, делала квас, окрошку, гуляла с нами. Я подолгу и часто жил у нее, приходил к ней, как к себе домой. Она накормит, обласкает, перекрестит и уходишь от нее всегда какой- то веселый и радостный. Никогда она не жаловалась на болезни, никогда не пила таблеток, не лежала в больнице. Лишь месяца за два до смерти все это по нашему настоянию ей понадобилось.
В 2001 году у нее родилась первая праправнучка Настенька. Она ее держала на руках, а Настя прыгала и улыбалась. А в 2002 году, в ноябре, прабабушки не стало. Она ушла в вечность. Ушла в вечность, увидев свою праправнучку и увидев своего правнука уже священнослужителем Церкви Христовой. Может, это была ее тайная мечта?
Мой путь к Церкви Христовой начался еще задолго до того, как я маленьким мальчиком переступил порог алтаря. Он начался, может быть, еще задолго до моего рождения. Он начался с тихой молитвы, которую возносили бабушка или кто-то из пращуров о своем будущем потомстве. Эта молитва стала основой того, что по сути безрелигиозная семья пришла к Богу.
Возникает много вопросов: как такое могло произойти. Откуда у маленького мальчика пришло желание служить в алтаре? Как фактически нерелигиозная семья пришла к вере в Бога? (Когда умирал папа, мы пригласили священника, чтобы причастить его и исповедать. Когда батюшка совершил положенное и вышел от больного к родным, сказал: «Двадцать лет служу, но никогда не видел такой искренней исповеди».) Почему из семьи железнодорожников и автомобилистов (родственники по маме почти все работали в автобусных парках №1, №2 г.Актюбинска) вышел священнослужитель? И т.д. Ответ на эти вопросы один - чудо Божие. Чудо по молитвам.
В 1991 году открыли Михайловский храм, в народе названный «храм на планетарии». Настоятелем и благочинным был назначен иерей (позже протоиерей) Валерий Щербаков. Почти весь 1991 год занимались убранством храма, стены были после пожара.
После первой Пасхи в новооткрытом храме в 1992 году стали давать регулярные объявления в газете «Путь к коммунизму» об открытии при церкви воскресной школы. Однажды папа, листая газету, увидел эту статью и показал мне, спросил, не хочу ли я попробовать себя в этом. В газете был назначен день сбора и прослушивания. Я стал просить папу отвезти меня, и он согласился. Надо сказать еще о том, что когда я просил папу, я уже четко осознавал, что такое Церковь. Конечно, я не мог тогда вникнуть в мир экклесиологии, но трепет, благоговение внутри, точно помню, были. Да и папа, только что принявший крещение, с уважением относился к Церкви Христовой. Когда он покрестился, в ночь после крещения с ним произошло маленькое чудо: во сне к нему явилась покойная мать и сказала: «Сыночек, как же ты правильно поступил, что покрестился». Этот сон сильно повлиял на отца, тем более, что при жизни в его семье мало, да почти ничего не говорили о религии и религиозных вопросах.
И вот в конце весны я переступил порог храма святого Архангела Михаила. Наступало лето. Лето не только в природе, но и лето в моей жизни. Нельзя сказать, что я впервые переступил порог этого храма, я и раньше приходил и посещал его с бабушкой. Но сейчас все было необычно для меня самого. Необычно было, что в храм ведет меня папа и как будто отдает в «руце Божии» свое чадо, необычно было и мое самоощущение, ощущение того, что я иду путь свой посвятить Богу. Или, скорее всего, это было ощущение того, что я иду посвятить себя чему-то очень важному.
Храм св.Архангела Михаила был тогда очень неустроенным. Вместо диаконских дверей висела ткань, алтарь былниже всего храма, и люди стояли вверху, а священнослужители в алтаре - внизу. Престол и жертвенник были обшиты тканью. В храме висели маленькие иконы, в основном самого низшего качества. Тихоновский предел был полностью пуст, лишь в уголке виднелись аналой для репетиции хора и старенькое фортепьяно.
Прослушивание в то утро проводила Фоменко Наталья Александровна - тогдашний регент и, можно сказать, основатель хора после открытия храма. Её спокойная традиция пения умиротворяла душу. Надо заметить, что сама Наталья Александровна, как и ее супруг, Владимир, - бывший директор Актюбинского музыкального училища - чрезвычайно талантливые и бескорыстные люди. Всю свою жизнь они посвятили детям и воспитали множество своих учеников в разных городах России и Казахстана. Наград, регалий, званий, грамот у этих людей так много, что вряд ли они их все помнят.
Наталья Александровна записала мои данные и попросила что-нибудь пропеть. Я запел песню, которая мне очень нравилась и нравится, из кинофильма «Гостья из будущего» - «Прекрасное далеко». Внимательно выслушав меня, она просила прийти через несколько дней, узнать результат экзамена.
Войдя в назначенный день в храм, я увидел, что идет вечернее Богослужение. Служил настоятель храма протоиерей Валерий Щербаков. Вскоре началось помазание, и я с приведшей меня бабулей подошел к батюшке. Отец Валерий, помазывая меня, вдруг неожиданно сказал: «Завтра прейди утром на службу». Не понимая еще, что значат эти слова, я стал рассказывать бабушке. Она же восприняла все это скептически и сказала, что, наверное, мне послышалось.
Мы ехали на троллейбусе, и я все размышлял и думал, зачем меня батюшка приглашал на завтра. В тот вечер я поехал не домой, а к родителям мамы, у которых я регулярно проводил воскресенье. Рассказав им о том, что батюшка пригласил меня завтра в церковь, к своему сожалению, я услышал от них лишь одну просьбу - выспаться завтра. Но, зная мой непреклонный характер, они, наверное, понимали, что я все-таки поеду, и их желанию не суждено осуществиться.
Утром в воскресенье, приехав в храм, я попал на Божественную Литургию. Что-то пел хор, батюшка благословлял народ, а я протиснулся в самый перёд и стал ждать, пока священник не обратит меня свое внимание. Вдруг наши взгляды встретились, священник зашел в алтарь, а через пять минут оттуда вышел послушник, который ввел меня в алтарь. Начался новый этап моей жизни, продолжающийся до сих пор по Божией милости.
Эта новая полоса моей жизни преподносила мне много трудностей и испытаний, побед и поражений, падений и восстаний. Но все же это была благодатная радостная жизнь, ведь где Бог, там всегда радость, покой, умиротворенность. Эту радость все православные верующие черпают в том, что есть милосердный человеколюбивый Бог, и есть путь в Небесное Отечество.
Сейчас, возвращаясь мысленно к тем годам, я задаю себе вопрос, хотя история и не имеет сослагательного наклонения, но если возможно было бы возвратиться назад, хотел бы я прожить ее так, как прожил, или хотел бы прожить по-другому?.. Эти строки я пишу, находясь в командировке в г.Уральске в двухместном номере гостиницы, в одиночестве. Когда я спросил себя об этом, то слезы потекли из глаз, передо мною «пробежали» все трудности и неподъемные обстоятельства, все проблемы и беспокойства. Но ответ на этот вопрос, отозвавшийся в сердце, был один: прожить жизнь по-другому я бы не хотел. «Почему?» - спросил я себя. И сам же ответил: «По многим причинам».
Первая и самая главная причина: я хотел бы достигнуть вечной жизни, жизни, где не будет коррозии, микробов, болезней, воров, убийц, маньяков, греха и смерти.
Вторая, не менее важная причина, а может быть и более важная: я хотел бы жить в вечной радости не один, а со своей паствой, детьми, милой супругой, родными. А для этого надо все свое время посвящать молитвам о них.
И третья причина состоит в том, что судьба, данная Богом человеку - это единственный правильный путь, по которому, кстати, и идти нужно стараться тоже правильно. В этот промысел вложено все, включая детей, выборсупруги - спутницы жизни, обстоятельств, друзей. И пройти этот единственный путь каждому необходимо именно свой, именно тот, который назначен ему Богом.
С чего начать свой рассказ о жизни за иконостасом в алтаре? - Началось мое воцерковление. Были силы и непреодолимое желание служить Богу. Конечно, все это было связано с тем, что каждого христианина в начале пути Господь «носит на руках», как мать маленькое дитя. Иногда, когда не было средств приехать в храм, я шел пешком, без труда преодолевая несколько километров.
В храме я нес различные послушания: выполнял пономарские обязанности, ездил на требы с батюшкой, читал над покойными псалтирь, работал сторожем и библиотекарем. Все послушания мне нравились, многие из них меня постоянно чему-то учили, развивали. Например, послушание библиотекаря познакомило меня еще тогда с миром книг и, хотя многие из них оставались для меня тогда «закрытыми», некоторые я перечитывал по нескольку раз. Среди таких книг, оказавших на меня огромное влияние, были преподобный авва Дорофей «Поучения», Древний Патерик и Закон Божий. Эти книги стали мне в досеминарские годы и утешением и ответом на многочисленные вопросы. Об этом времени нельзя сказать, что все шло как по маслу, были и трудности, были и люди, которые еще в те годы относились ко мне с презрением, причиняя явные обиды и оскорбления. Я часто вспоминаю их в своих молитвах, слежу из далека за их жизнью, молюсь, как за благодетелей. Они многое сделали, чтобы еще в те годы хоть немножечко закалить меня в перенесении скорбей ради Господа нашего Иисуса Христа. Благослови их Господь на многие лета!
Когда мне исполнилось четырнадцать лет, меня включили в штат. Небольшие средства, которые я зарабатывал, я старался приносить домой, чем конечно очень сильно поддерживал скудные доходы семьи. Некоторые средства тратил на книги и иконы. Как раз к этому времени относится начало существования иконостаса в нашей квартире из разных икон - подаренных и купленных. В это же время дома расширяется количество книг религиозного содержания, появляется небольшая библиотечка. До этого времени у нас дома таких книг вообще не существовало. Ею начинают пользоваться родители, бабушки и чуть позже брат. Жития святых, Закон Божий, Патерики, Евангелие, Библия начинают оказывать свое влияние на нашу семью. Образ мыслей в ней у многих меняется, становится религиозным.
С 1992 года по 1997 год - ровно пять лет я пробыл пономарем, постоянно стараясь готовится к поступлению в семинарию. В то время желание поступить в семинарию было моей мечтой, которая вскоре должна была осуществиться.

За период с 1992 по 1997 годы, проведенные мною в качестве послушника в храме Архангела Михаила г.Актюбинска, на моем пути встретилось множество ребят, как и я, служивших в алтаре. Некоторые из них стали моими близкими друзьями, некоторые просто знакомыми, а некоторые собратьями во Христе Иисусе. Часто с кем-то из этих ребят у меня возникали договоренности вместе ехать поступать. Но проходили годы, я заканчивал среднюю школу, а ребята - кто уезжал, кто поступал без меня, а кто-то менял досконально жизненный настрой. Приблизительно за два года до поступления в семинарию к нам в алтарь пришел парень, чуть старше меня по возрасту, но младше по несению пономарского послушания. Звали его Дмитрий Л. Сейчас он священник в Оренбургской епархии, женат, имеет четверых детей. С ним мне и суждено было Богом поступать в семинарию. Шел процесс подготовки к учебе и выбора духовного учебного заведения. Предлагались разные варианты: Москва, Волгоград, Самара, Саратов. Но все они нас не удовлетворяли по разным причинам.
С 1996 года Указом Священного Синода открывается семинария в городе Белгороде, имеющая миссионерскую направленность. В то время, да и сейчас, это единственная семинария такого рода (сейчас существует еще и миссионерское училище). Туда и решено было направить наши стопы.
Окончив в 1997 году школу и получив благословение правящего архиерея на учебу, в середине июня мы выезжаем в г.Белгород. Уезжая в семинарию раньше обычных сроков, мы планировали подготовиться к вступительным экзаменам, почитать необходимую литературу, обстоятельно узнать, чем живет духовная школа.
Поехали мы туда не на поезде, а на машине. Нас решили отвезти родители Дмитрия Л. Проехав Оренбург, Самару, Вольск, Борисоглебск, Воронеж, Старый Оскол, через два дня мы были в пригороде Белгорода. Отыскав в городе Духовную семинарию, мы сдали документы и паспорта в открытую уже тогда приемную комиссию, и началась новая жизнь - жизнь абитуриентов.

Поселили нас в общежитии, которое тогда находилось в стенах БПДС (Белгородской Православной Духовной Семинарии). Днем мы исполняли различные послушания, а вечером занимались самоподготовкой. Послушания были разные: начиная от монтажа карнизов, уборки, и заканчивая копанием глубоких траншей до 5-6 м глубины, раскопками захоронений семей, расстрелянных гестаповцами в 1941-43 гг. Помню, что когда мы копали траншеи для возведения огромного забора Марфо-Мариинского Монастыря г.Белгорода, я все время боялся, что земля осыпется и меня раздавит. А при раскопках захоронений я брал свободно в руки человеческие кости, но почему-то боялся брать в руки раскопанные черепа. Часто попадались черепа маленьких детей, которых фашисты как видно не щадили, у многих были прострелены черепа. Это отступавшие фашисты так мстили русским за свои поражения.
Вечером мы занимались по книгам, взятым из семинарской библиотеки. Поступить и учиться было нашей актуальной задачей, тем более, что число абитуриентов прибавлялось с каждым днем. Ребята съезжались с разных концов, начиная от Владивостока (они до Москвы на поезде ехали 6 суток (!), Читы, Бурятии и заканчивая Черновцами и Закарпатьем. Да и уровень знаний у всех был достаточно высок: у некоторых было по два светских высших образования, технические университеты и колледжи, духовные училища, были и преподаватели высших учебных заведений, захотевшие получить духовные знания и диплом. Среди таких абитуриентов я чувствовал себя, как неоперившийся цыпленок или несостоявшийся троечник. Мне тогда было 16 и за плечами были только школа и родительский дом.
Наступали экзамены. Послушания не уменьшались. Нагрузка физическая, а особенно моральная, была для меня неподъемной, и я решаю все бросить и вернуться домой в Актюбинск. Состоялся долгий разговор с моим «однополчанином» Дмитрием Л., который уговаривал меня остаться, приводя разные доводы. Без особого чувства радости я согласился остаться. Я до сих пор ему благодарен за то, что он сумел удержать меня в тот момент от неправильного шага. И, конечно, молюсь и за него и за его матушку Марину.
Дело в том, что в 1996 году прошел Архиерейский Собор РПЦ, который принял Концепцию РПЦ «О миссионерской деятельности» и открыл первую в РПЦ миссионерскую семинарию. В открытии принимал участие Святейший Патриарх Московский и всея Руси Алексий II. Такое внимание священноначалия РПЦ к открытию семинарии увеличило и поток абитуриентов. Так что за место тогда боролось почти три человека. Принимали в тот год 30 человек в качестве воспитанников и 5 в качестве кандидатов в воспитанники. Кандидат в воспитанники отличался тем, что в случае снижения поведения или неудовлетворительного учения он автоматически отчислялся в первые пол года учебы.
Ни кто не был уверен, что он поступит, в том числе и я. Предстояло сдать 4 экзамена, пройти собеседование с ректором и пятью проректорами (в семинарии были проректоры по воспитательной работе, по заочному сектору, по хозяйственной работе), с секретарем ученого совета, настоятелями храмов города и благочинными.
Даже сдав экзамены и пройдя собеседование, ни кто не был уверен, что он поступил. Начался педагогический совет, а мы замерли в ожидании. Поздно вечером вывесили списки: я был зачислен воспитанником. Дмитрий Л. - кандидатом. В тот же вечер мы отпросились домой за теплыми вещами, позвонили с переговорного пункта домой, поделились с домашними радостью и уже поздно ночью отправились на электричке в Харьков, чтобы добраться до дому, сделав пересадку в Саратове, - на Москву билетов не было.
Шел конец августа 1997 года, через несколько дней мне исполнялось 17 лет.
Побыв дома 2 или 3 дня, мы вернулись в семинарию. Приехав в семинарию 4-го или 5-го сентября, я сразу понял, что серьезно отстал от программы. Учеба была настолько насыщенной, что по многим предметам ребята ушли далеко вперед. Проблема состояла еще и в том, что в семинарии каждый студент должен был научиться совмещать послушания, режим и учебу. Выполнил послушание - угодил проректору по воспитательной работе с жестким аппаратом дежурных помощников, но если, в связи с послушанием не выполнил домашнее задание, то не угодил проректору по учебной части. И так студент находился между двух огней. Сразу начались двойки, тройки, а также бесконечные пересдачи.
Преподаватели были такие разные. Некоторые преподавали с позиции заинтересовать, некоторые - с позиции как можно больше надиктовать. Некоторые заставляли бесконечно много заучивать. Некоторые с любовью, некоторые со строгостью. Огромное внимание уделяли языкам и не только славянскому, греческому, латинскому, русскому, но особенно немецкому и английскому. Мне даже иногда казалось, что если бы семинарист знал немецкий или английский, то он бы автоматически получал «5» и по другим предметам только за то, что он знает иностранный язык. Хотя это и шутка, но в каждой шутке есть доля правды.
Честно сказать, учиться было тяжело, во всяком случае, для меня. Класс был сильный, но не дружный, а какой-то клановый: «хохлы» общались со своими, интеллигенты - со своими, иподиаконы - со своими, остальные - по интересам.
Расписание дня было приблизительно такое:
Будни
6 ч.30 мин. - подъем
7 ч.00 мин. - утренние молитвы
7 ч.30 мин. - завтрак
8 ч. 00 мин. - занятия
12 ч.00 мин. - полдник
12 ч. - 14 ч.30 мин. - занятия
15 ч.00 мин. - обед
16 ч. - 18.30 мин. - самоподготовка или послушания
18 ч.30 мин. - ужин
19 ч.00 мин. - вечерние молитвы
22 ч.00 мин. - отбой
Суббота
6 ч.30 мин. - подъем
7 ч.00 мин. - служба
8 ч.30 мин. - завтрак
9 ч.00 мин. - учеба
12 ч.00 мин. - полдник
12 ч. - 14 ч.00 мин. - занятия
14 ч.00 мин. - обед
14 ч.30 мин. - 16.00 мин. - санитарная уборка
17 ч.00 мин. - служба
19 ч.00 мин. - ужин
22 ч.00 мин. - отбой
Воскресенье
7 ч.30 мин. - начало часов в семинарском храме
8 ч.00 мин. - Литургия
11 ч.00 мин. - завтрак
11 ч. -14.00 мин. - самоподготовка или послушания
14.00 мин. - обед
14.00 мин. - 17.00 мин. - самоподготовка или послушания
17 ч.00 мин. - ужин
22 ч.00 мин. - отбой
Если был небольшой праздник, служба совершалась группой (чередой) воспитанников до подъема всех остальных, а если большой - был выходной уже для всех. Выход в город - по разрешению дежурного помощника  проректора по воспитательной работе.
В семинарии я стал вести дневник, который я назвал «Наблюдения». Некоторые выписки из него приведу:
07.11.1997 г. - В семинарии выступал епископ Иоанн (ректор). Сообщал о поездке благочинных на Кипр, в Египет и Израиль и, между прочим, заметил, что программа БПДС академическая.
08.11.1997 г. - День великомученика Димитрия Солунского Мироточивого. В этот день я звонил с переговорного пункта домой в Актюбинск. В этот день получил из дома письмо с 10-ю тысячами рублей. В этот же день отправил письмо домой со справкой для военкомата о моем поступлении БПДС. День принес духовный вред.
09.11.1997 г. (воскресенье) - С утра Литургия, потом отпросился в город. После обеда был на послушаниях - убирали территорию возле Дома быта. Убирал с 15.00 до 18.00.
10.11.1997 г. (понедельник) - тяжелый день, утешает то, что скоро домой. После занятий ходил в город за зубной пастой. По возвращении дали послушание чистить картошку.
11.11.1997 г. - Уже вторник. Сдал зачет по немецкому языку (диалог).
12.11.1997 г. - День средний, прошел вроде бы нормально.
07.12.1997 г. (воскресенье) - служба прошла, теперь хочу учить немецкий язык. Целый день на улицу выходить не хочу. Просто, наверное, пойду, брошу письма.
12.12.1997 г. - В семинарии выступал ректор, рассказал нам о своей поездке в Африку на экватор. Благословил первый курс на подрясники. Зачет по немецкому не сдал. Владыка - ректор рассказывал нам о проблеме СПИДа, миссионерстве. Также сказал, что в Интернете открыт сайт семинарии.
20.12.1997 г. - В этот день первый раз в жизни мне выдали студенческую стипендию за два месяца (сентябрь, октябрь) - 80 тысяч рублей.
29.12.1997 г. - Сегодня был общеепархиальный съезд. Впервые за свою жизнь я видел столько священнослужителей (около 170). Съезд шел с 10.00 и до 19.00. ч. с двумя перерывами. На съезде присутствовал Епископ Белгородский Иоанн, губернатор области, депутаты Госдумы РФ, множество разных лиц. По окончании былобед. В этот же день экзамен по риторике за первое полугодие первого курса. Получил «4» с минусом. Учеба особо не дается. Прошение домой на каникулы не подписано. В субботу, 27.12.1997 г. подходил к проректору по воспитательной работе Сергею Павловичу Пискареву, просил подписать прошение, но он не подписал, сказал, чтобы прошение отнес в канцелярию к ректору для рассмотрения.
29.12.1997 г. - Вывесили постановление о разрешении прохождения Богослужебной практики в г.Актюбинске с 30.12.1997 г. по 20.01.1998 г. с обязательной характеристикой из прихода.
31.12.1997 г. - Сдаю экзамен по логике на «5» и выезжаю в Актюбинск. Новый год встретил в пустом вагоне в поезде.
01.01.1998 г. - Рано утром приехал в Москву. Москва замерла. Погулял по пустой Красной площади.
02.01.1998 г. - Поздно вечером приехал в Актюбинск.
07.01.1998 г. - Рождество Христово дома.
17.01.1998 г. - Выехал вечером в Москву.
19.01.1998 г. - Прибыл в Москву на Крещение. Везде святят воду.
20.01.1998 г. - Ночью добрались до Белгорода.
01.02.1998 г. - Причащался св.Христовых Тайн.
22.02.1998 г. - Заговень на мясо. Виталику Мирошниченко привезли много колбасы - кушали целый день.
24.02.1998 г. - Молился у мощей (останков) Свт. Иоасафа Белгородского чудотворца. Потом разговаривал с двумя женщинами из Архангельска и Чебоксар. Дежурный помощник проректора сегодня отец Иннокентий. Он дал послушание переносить лук.

01.03.1998 г. (прощеное воскресенье) - на службе народу много.
03.03.1998 г. - Второй день Великого поста. Кормят, Слава Богу, отлично. Выдают апельсины и 2 пачки меда, еще выдавали по пачке витамин.
07.03.1998 г. - Причастился и пособоровался.
10.03.1998 г. - Немного приболел. Приехала преподаватель немецкого языка.
12.03.1998 г. - В парке видел белок. У пенсионеров они кушают с рук.
18.03.1998 г. (среда) - Подъем в 6 утра. Сегодня до занятий была Литургия.
25.03.1998 г. (среда) - Служил ректор. Выдали стипендию за 4 месяца.
28.03.1998 г. (суббота) - Сегодня исповедовался у Духовника семинарии протоиерея Николая Белецкого.
06.04.1998 г. - Сегодня мне сообщил иеромонах Нестор, что я поеду на Пасху в Холки, в пещерный монастырь, находящийся в 280 км от Белгорода на Богосужебную практику.
10.04.1998 г. - Уезжаю в Чернянский район в Холковский подземный храм, правда, чуть-чуть приболел перед отъездом, но ничего, Слава Богу за всё! В этот же день прибыли в Чернянку. Храм в Чернянке красивый, новый в честь Успения Божией Матери. Жителей в Чернянке 15 тысяч, в районе - 35 тысяч. Были на приеме у Благочинного Чернянского района. Обсудили с ним вопросы, связанные со службой под землей. Разговаривали 2 часа. Благочинный сообщил, что подземный монастырь принадлежит государству и Церкви 50 на 50. Нашу делегацию возглавляет иеромонах Нестор.
11.04.1998 г. - Встал утром в 6.35, помолился, умылся, попил чай. Спал в первую ночь хорошо. В 9 ч.были в Холках, служили в пещерном Храме (138 м в глубину). Служил отец Нестор, я помогал. На первой службе присутствовало 8 человек. Температура воздуха в пещерах +4 (хотя на улице + 15), влажность 100%. Даже свечку зажечь тяжело и бумага сразу сыреет. Но воздух в пещерах чистый. Специалисты установили, что он насыщен йодом. Историки, устанавливая дату создания монастыря, расходятся во мнении: некоторые относят начало обители ко временам князя Игоря (деда равноапостольного князя Владимира), а некоторые - ко временам Екатерины II. Во всяком случае, доподлинно известно, что именно в этом месте перед последней битвой останавливался Игорь - муж равноапостольной Ольги.
Престол, иконостас - каменные. Пещеры очень длинные, в них есть отделения как для монахов, так и для отшельников (кровати каменные!), которые здесь также подвизались. Над пещерами строят два соборных храма и часовню (на сегодняшний день там огромный комплекс - авт.). Рядом есть еще одна галерея очень большой длины (100 м). Здесь подвизался отшельник, умерший в 1920 году.
Сегодня вечером праздник Входа Господня в Иерусалим. Служить мы будем вечером в Чернянке, а утром в Холках.
12.04.1998 г. (Вербное воскресенье) - Служили в пещерах. Народу было много, причащались 30 человек. Были также туристы.
13.04.1998 г. (Великий понедельник) - Литургия в 8.00. Преждеосвященных Даров, затем отпевание архитектора храма в Чернянке. Отец Нестор поехал на кладбище, а я домой. Первые 3 дня Страстной седмицы служил в Чернянке.
14.04.1998 г. (вторник) - 8.00. - Литургия, я пономарил. На улице +14, дует холодный ветер.
15.04.1998 г. (среда) - 8.00. - Литургия. Я причащался.
16.04.1998 г. (четверг) - Убирались к Пасхе. Загружали машину мусором.
17.04.1998 г. (пятница) - Утром Часы. В 14 ч. вынос плащаницы.
18.04.1998 г. (суббота) - Служба в 4.00. с чином погребения и Литургией Василия Великого, закончилась в 9.00. На Пасху нам выделили 160 тысяч рублей. Сегодня был Крестный ход с плащаницей где-то в 5.30 утра, я с о.Нестором нес плащаницу. Это уже второй раз, когда я несу плащаницу. Первый раз я нес ее на Успение Божией Матери в 1996 году в Актюбинске, а второй раз сегодня. Сегодня бабушки принесли нам 3 литра молока, масло и холодец.
19.04.1998 г. (Пасха) - В 23 ч. 18.04.1998 г. уехали из Чернянки в Холки. Служба в Холках началась в 00. ч., а закончилась в 3 ч. После службы разговлялись.
26.04.1998 г. - выехали из Чернянки в Белгород.
08.05.1998 г. - семинаристы возлагали венки, пели панихиду по усопшим воинам.
09.05.1998 г. - День Победы. Выход в город запрещен.
24.05.1998 г. - Состоялся Крестный ход из Смоленского храма г.Белгорода до поклонного Креста.
25.05.1998 г. (понедельник) - Сегодня вечер, посвященный А.С.Пушкину. Присутствовали Владыка-ректор и много должностных лиц. Мне понравился доклад доцента Белгородского государственного университета, доктора филологических наук, а также концерт, состоявшийся после докладов.
03.06.1998 г. (среда) - По-моему, меня опять отправляют на Богослужебную практику в поселок Головино Белгородского района. Господи, спутешествуй!
07.06.1998 г. - Сегодня вспоминаю, как я служил последнюю службу в пещерном Холковском монастыре, ведь тогда я и пел, и читал, и пономарил, и со свечой выходил - все сам.
08.06.1998 г. - сегодня служили службу в с.Головино в 20 км от Белгорода, в 8 км от границы с Украиной. Сегодня День Святой Троицы. Службу отслужили хорошо. Храм в честь Николая Чудотворца.
11.06.1998 г. - Сдал экзамен по введению в основное богословие.
12.06.1998 г. - Сегодня День независимости России. На центральной площади выступает Марина Хлебникова. Выход в город запрещен.
23.06.1998 г. - День Ангела ректора. Были на службе в кафедральном соборе Белгорода. Ректору сослужил епископ Эллистинский и Колмыкский Зосима.
01.07.1998 г. - Отправляют на практику в Щебекинский район в с.Зимовенька в Воскресенский женский монастырь до 11.07.1998 г.
11.07.1998 г. - Уезжаю с практики в г.Белгород.
12.07.1998 г. - Выезжаем в Актюбинск.
28.07.1998 г. - Был на престольном празднике в храме св.князя Владимира в Актюбинске.
19.08.1998 г. - Служил с батюшкой Литургию в Мартуке.
26.08.1998 г. - Уезжаем в Белгород через Москву.
29.08.1998 г. - Прибыли в Белгород.
30.08.1998 г. - Все начинается заново.
01.09.1998 г. - Литургию совершал ректор. Потом было собрание, посвященное началу учебного года. Затем праздничный обед. Присутствовал губернатор области.
02.09.1998 г. - Первый день учебы. Господи благослови!
07.09.1998 г. - Мне 18 лет.
10.09.1998 г. - Послушание в епархии.
11.09.1998 г. - Послушание в архиерейских покоях.
09.10.1998 г. - Заменял дежурного по вахте Евгения Санина. Один воспитанник из 1-го класса опоздал на вечернюю молитву. Дежурный помощник Говоров видел, что кто-то пробежал и спрашивает меня: «Кто сейчас пробежал?». Я говорю: «Не знаю.» Дальше последовал диалог:
- Пиши объяснительную за отказ в помощи администрации семинарии и за это получишь строгий выговор и снижение оценки за поведение.
Я молчу.
- Клади руку на икону и говори, что ты не знаешь, кто прошел.
- Я знаю, но не скажу.
- Тогда пиши еще и за обман администрации.
Я пошел, но он остановил меня:
- Ты куда?
- Писать.
- Не надо. Я просто хотел тебя проверить, что ты за человек...
14.10.1998 г. - Сегодня Покров Божией Матери. В прошлом году на Покров мы копали яму под картошку.
23.12.1998 г. - Праздник Святителя Иоасафа Белгородского. В этот день, как никогда, на службе в Кафедральном Преображенском Соборе было празднично и торжественно. Совершались три Литургии (в 3.00 ночи, в 7.00 утра и в 9.00 архиерейским чином). Было очень много архиереев, священников, но что особенно поразило - это количество духовно болящих (бесноватых, одержимых). Какие душераздирающие крики, свисты, рычания выходили из их душ.
06.04.1999 г. - Приехал сегодня еще на одну Богослужебную практику в с.Завидное Ракитянского района. Служили сразу в двух храмах в с.Завидное Ракитянского района, а также в Храмах препод. Сергия Радонежского и Рождества Божией Матери в с.Алексеевка Яковлевского района. Живу у батюшки в доме, в комнате с тремя его детьми. Сын батюшки учится вместе со мной в семинарии, но его на практику отправили подальше от дома, даже не знаю куда.
07.05.1999 г. - Жириновский баллотируется в губернаторы Белгородской области. Может выиграет?
01.06.1999 г. - Жириновский проиграл - 17%. Савченко - 53%, Безхмельницын (коммунист) - 20%.
Многое из содержания дневников тех лет останется за пределами этих воспоминаний. И связано это с разными причинами: во-первых, в них изложены события важные для меня в те годы, но по прошествии лет (почти 15!) потерявшие свою актуальность, во-вторых, спонтанное ведение дневниковых записей, а часто и усталость после учебного дня или перенесенных послушаний, привели к некоторым неточностям. В-третьих, многие заметки имеют под собой строгую специфику и должны были бы подлежать переработке и объяснениям.
Вообще же семинарская жизнь бывает разная. Это зависит от многих факторов. Во-первых, от того, кому больше «симпатизирует» ректор - учебе или послушаниям, т.е. проректору по учебной части или по воспитательной работе. Если всем управляет, естественно, после ректора, проректор по учебной части - идет давление на учебу, т.е. отслеживается посещаемость занятий, точная в срок сдача курсовых сочинений, дипломных работ, проводятся многочисленные конференции и т.д. Но если власть переходит к проректору по воспитательной работе, то все меняется диаметрально противоположно - учись, как хочешь, главное дисциплина, подъем, послушания, дежурства и т.д. В случае если воспитанник не справляется, на совете дежурных помощников под председательством проректора по воспитательной работе к нему применяют меры воздействия, - как правило, это лишение каникул или снижение оценки по поведению. Если оценка по поведению дошла с «3» с минусом до «2» или «1», воспитанник автоматически исключается со справкой, в которой обычно пишут: «За несоответствие духу семинарии».
Особая тема для разговора - это дежурства на вахте семинарии, на вахте общежития, в трапезной (столовой), в классе, в келии, в коридорах семинарии.
На вахте семинарии студенты дежурят по очереди, отвечают на телефонные звонки, убирают холл и регистрируют всех вошедших и вышедших из семинарии.
Однажды, дежуря на вахте семинарии, со мной произошел необычный случай, наверное, по истине чудесный. Уже ближе к обеду на вахте раздался телефонный звонок. Строго по инструкции я ответил: «Дежурный воспитанник Белгородской Православной Духовной семинарии Дмитрий Соловьев слушает!». На той стороне раздался хрип и женский голос произнес: «Я попала в семинарию?». «Да», - ответил я. Голос произнес: «Я умираю, запишите мой адрес». Я успел записать и разговор прервался. Я осознавал, что на той стороне человеку действительно плохо, но что я мог сделать? Оставлять дежурство категорически запрещается. И я решил попросить своего друга Виталика Мирошниченко (ныне иеромонах Никодим (Мирошниченко) настоятель Холковского монастыря) оставить занятия и сходить по адресу, передав ему подробно о случившемся. Вернувшись, Виталик рассказал, что в той квартире умирает бабуля, ухаживать за ней некому, сын пьет и часто ее лежачую поколачивает. Сама бабушка бывшая коммунистка, верила в партию, Ленина, Иосифа Виссарионовича. Жить с такой верой было невмоготу, и однажды она набрала номер и неожиданно для себя попала в БПДС.
После мы с Виталиком частенько навещали бабулю. Она лежала на кровати и слушала наши рассказы о Боге и о святых, а из глаз текли слезы, слезы о потерянных годах прожитой жизни и, в тоже время, слезы радости о приобретении веры на закате жизни.
Вскоре б.Аня - так звали старушку - попросила привезти батюшку. Она исповедалась и причастилась. Шел Великий пост, наступала Пасха.
Однажды мы несколько дней не могли навестить больную, а когда пришли к ней, она рассказала нам о чуде, произошедшем с ней. Дело в том, что бабушка, постоянно находясь в постели, пользовалась примитивным стулом-туалетом, стоявшим рядом с кроватью. В ногах у бабушки находилась доска, к которой прибита длинная веревка. Имея нужду, она бралась за веревку, слегка приподнималась, ноги оставались на кровати, а тело перемещалось на стул. Однажды, перемещаясь, она сорвалась и упала на пол. Наступала ночь. Несколько дней к ней мог вообще никто не прийти, и она взмолилась ко Господу о помощи. И вот, во время такой пламенной молитвы с иконы, висевшей перед ней (она указала на икону Спасителя), сошел Кто-то, поднял ее с пола, уложил на кровать и укрыл одеялом. Это было великое чудо, которое бабушка восприняла, как естественное действие молитвенной просьбы.
Мы с Виталиком и Дмитрием Л. носили ей кушать из трапезной семинарии, естественно предварительно договорившись об этом с дежурным помощником инспектора.
Дверь в квартиру бабушки всегда была открыта. Но однажды, подойдя к двери, мы увидели, что дверь почему-то захлопнута. Стучаться было бессмысленно, и мы решили залезть к ней через форточку - это был первый этаж. Мы обошли дом, высчитали бабушкино окно на кухню, и я полез. Влезть в форточку было совсем не трудно, тем более что меня подталкивали сзади ребята, но каково же было мое удивление, когда я увидел, что влез в чужую квартиру! Испугались мы тогда сильно, но, слава Богу, все обошлось.
На Пасху в тот год меня отправили на служебную практику в Марфо-Мариинский женский монастырь, и за бабушкой присматривал один Виталик. После Пасхи приближался другой великий праздник - День Победы, по-моему, тогда праздновали 55-летие Победы над фашистской Германией, и меня отправили на Прохоровское поле, где происходило колоссальное, не имеющее аналогов в истории танковое сражение. Там собирались президенты трех славянских народов - Путин, Лукашенко и Кучма, а также Святейший Патриарх Московский Алексий II, блаженнейший митрополит Киевский Владимир и высокопреосвященнейший митрополит Минский Филарет с сонмом духовенства. Служили Литургию, освящали колокол «Дружбы славянских народов». А когда я приехал с торжеств, узнал от Виталика, что бабушка умерла сразу после Пасхи, на Светлой седмице...
Похоронил ее сын в самый день смерти и в тот же день с друзьями и «соратниками» переехал в мамину квартиру.
Царство Небесное рабе Божией Анне и вечный покой!
Дежурство на вахте общежития самое спокойное. С утра все уходят в семинарию, расписываются, сдают ключи, и почти целый день спокойно дежуришь. Некоторые даже умудрялись пойти к себе и вздремнуть.
Дежурство по классу почти такое же, как и в школе. Во всяком случае, обязанности схожи. А дежурство по коридорам поручалось обычно 1-му и 2-му курсу. Первый курс мыл коридор второго этажа, второй курс - коридор третьего этажа, первый этаж мыл дежурный по вахте, храм святителя Иннокентия убирал пономарь (им, кстати, бессменно был мой друг Мирошниченко Виталий), актовый зал - кто попадался под руку «дежпому», а трапезную - дежурные по столовой. В келии дежурили по очереди, в зависимости от количества проживающих в ней.
Самыми изматывающими и требовательными были дежурства по трапезной. Дежурили всегда три человека - по одному от каждого курса. Старшим дежурным был всегда воспитанник старшего курса - третьего, на него и сыпались все шишки, но в то же время он был наделен многими полномочиями.
Первый курс занимался почти всегда мытьем посуды и помогал сортировать столы воспитанников. Второй курс формировал столы воспитанников и мыл исключительно стаканы. Третий курс нес ответственность за преподавательский стол и общий надзор за тем, как накрыты и убраны столы воспитанников. Все дежурные по столовой чистили картошку, носили мешки с луком и капустой, убирали трапезную, короче выматывались так, что до своей келии еле ноги доносили.
Однажды на Богослужебной практике в с.Зимовеньки Белгородской области Щебекинского района со мной произошел случай, произведший на меня глубокое впечатление.
Прошли летние экзамены за второй курс семинарии и воспитанников стали распределять в разные храмы для прохождения Богослужебно-рабочей практики. Я и еще несколько ребят попали в Марфо-Мариинский женский монастырь (ныне носит название Воскресенского). Природа, ландшафт, погода стояли неописуемые. Лес вокруг был просто «набит» черникой, самой вкусной и сладкой ягодой на свете! На столах в монастыре, естественно, стояло черничное и ежевичное варенье, а в кувшинах квас по монастырскому рецепту, напиться которым невозможно.
А какие там были матушки! Сказать по-мирскому - золотые, по-духовному - подвижницы. Средний возраст 60-65 лет, но почти все, кроме тяжко болящих, подвижницы. Матушка Досифея - бабуля лет около 80-ти - маленькая, хрупкая, но всегда в какой-то работе, послушаниях. Приглядываясь к ней, я заметил, что даже когда нет настоящей работы, она не сидит без дела и, можно сказать, за каждой коровкой собирает сено, когда та его роняет во время еды.
Матушка Магдалина - молчаливая молитвенница. Матушка Марфа - бывшая игуменья городского монастыря, оставившая игуменство и пришедшая простой монахиней в дальний монастырь.
Приехав в этот монастырь, мы остановились в монастырском корпусе. В то время я еще был плохо знаком и монастырскими порядками и монастырскими искушениями. Наступила первая ночь нашего пребывания в обители. В комнатах нас расселили по два человека. Комнаты закрывались на засов, а двери были достаточно слабенькие. И вот, поздно ночью начался какой-то шум в коридоре, переходивший в душераздирающие крики. Было ощущение, что в коридоре кого-то убивают и делают это постепенно. Вскоре убийственные крики перешли в рычание зверей и создавалось ощущение зоопарка с хищными зверями. Затем кто-то начал выбивать нашу (!) дверь. Страх напал неописуемый. Но вдруг этот кто-то упал прямо около наших дверей и лежал до самого утра. Утром я узнал, что это была бесноватая (одержимая) девушка. Днем - труженица, а ночью - бесноватая. Позже с одержимыми мне приходилось сталкиваться не раз. Чувствуя благодать церкви или монастыря, одержимые, вернее бесы в них, возбуждаются.
На практике в монастыре в с.Зимовеньки я «сподобился» приобрести опыт пастуха. В этом селе есть обычай пасти сельское стадо по-очереди целый день. И вот, наступила очередь монастыря. На это ответственное послушание был послан я. Правда был один нюанс - я боялся коров, как огня, и не имел с ними контактов ранее.
Каждая коровушка знала свой дом, сама выходила из стада и шла к своим воротам. Но были и не послушные члены стада, которые уходили куда-нибудь в озеро, и там, где-нибудь на островочке, ложились отдыхать. Тогда нужно было прилагать много усилий, чтобы хоть как-то сдвинуть их с места. Иногда коровы ранили друг друга. Но, в общем, первый и последний урок пастуха прошел удачно и в подарок я получил целый пакет с сотами, наполненными медом.
Оценки за 1-е полугодие первого курса
Священное Писание Нового Завета 4
Священное Писание Ветхого Завета 3
Общецерковная история 4
Катехизис 5
Церковный Устав 4
Церковное Пение 5
Стилистика -
Русский язык 4
Церковнославянский язык 4
Немецкий язык 3
Логика 5
Риторика 4
Введение в Основное богословие 5
Практикум церковного чтения 5
Оценки за 2-е полугодие первого курса
Священное Писание Нового Завета 4
Священное Писание Ветхого Завета 4
Общецерковная история 5
Катехизис 5
Церковный Устав 5
Церковное Пение 5
Стилистика 5
Русский язык 4
Церковнославянский язык 4
Немецкий язык 3
Логика -
Риторика 5
Введение в Основное богословие 4
Оценки за 1-е полугодие вторго курса
Священное Писание Нового Завета 4
Священное Писание Ветхого Завета 4
История Вселенских Соборов 5
Догматическое богословие 4
Литургика 5
Церковное Пение 4
Патрология 4
Религиоведение 5
Сектоведение 5
Латинский язык 4
Немецкий язык 3
Греческий язык 4
Риторика 5
Библиография 4
Оценки за 2-е полугодие второго курса
Священное Писание Нового Завета 4
Священное Писание Ветхого Завета 4
История Поместных Церквей 4
Догматическое богословие 4
Церковное Пение 5
Литургика 5
Патрология 4
Религиоведение -
Сектоведение 5
Латинский язык 3
Немецкий язык 3
Греческий язык 4
Риторика 5
В общем, жизнь была достаточно насыщенная, но именно из-за такой жизни - я понимал - мне было невмоготу. То ли ребята были быстрее, а я медлительней, то ли они были умнее, а я глупее, но к концу третьего курса я стал ясно осознавать, что мне надо передохнуть, взять, например, академический отпуск на год. Но, прежде чем продолжить дальше, я отвлекусь и кое-что поясню.
Начиная еще с открытия семинарии, семинаристов разных курсов «бросали» в разные больницы - учиться общаться с больными и помогать им. За каждым закрепляли этаж, отделение, палаты. Мы заходили в палаты, представлялись и, если нас хотели слышать, отвечали на вопросы и проповедовали. Брали, естественно, с собой святую воду, крестики, газеты, иконы, старались заинтересовать людей и, если это удавалось, - надолго оставались в палате.
На языке преподавательской корпорации это называлось социальной практикой. Таким образом я побывал в четырех или пяти отделениях. Хорошо запомнилась мне областная Белгородская больница, травматологическое отделение и Белгородская областная онкологическая больница, гинекологическое отделение. В случае если с больными завязывались дружеские отношения или дружеские беседы, в свободное время (чаще всего в воскресенье) воспитанник отпрашивался в больницу, шел в свое отделение и оставался там до вечера. Администрация больницы и администрация семинарии этому не препятствовали, а даже наоборот - поощряли (видимо у них было какое-то соглашение).
Так, почти каждое воскресенье я стал проводить в онкологии в гинекологическом отделении. Вместе с семинаристами по этажам ходили и сестры милосердия - девушки из храмов, желавшие потратить выходной день на помощь больным. Делились мы по двое - семинарист и сестра милосердия. Тут я впервые познакомился со своей будущей супругой. Она была сестрой милосердия, и мы часто попадали с ней на один этаж, потом сами стали проситься ходить вместе. Так вместе, бок о бок потекла вся наша жизнь.
Но вернусь обратно. Приблизительно к концу 3-го курса учеба меня стала волновать меньше, да и усталость от трех лет интенсивной умственной и физической работы сказывалось. Кроме того, встреча со своей будущей супругой существенно корректировала планы на будущее. В конце 1999 года я принимаю окончательное решение взять академический отпуск. А в начале 2000 года мы с Ириной решили пожениться. Еще сдавая экзамены за 3-й курс, я подаю прошение ректору об «академке», чем сильно удивляю и воспитанников и преподавателей. И прямо во время экзаменов 8 июня 2000 года мы регистрируем свой брак в орденоносном городе Первого салюта - Белгороде. В этот день в тот год был праздник Вознесения Господня и после службы мы пошли в ЗАГС.

Многие меня спрашивают, почему вы не остались в Белгороде, а приехали в Актюбинск, в Казахстан. Этот вопрос решился вообще очень просто. Дело в том, что в Белгороде ректор и епархиальный архиерей - одно и тоже лицо. Когда я подавал прошение ректору на академический отпуск, причину, обосновывающую мои вынужденные каникулы, я указал в болезни отца, который действительно к тому времени уже болел. Подав такое прошение, я уже не мог подать прошение на брак и хиротонию. Поэтому, сдав экзамены и получив академический отпуск, я написал прошение на брак и хиротонию в диаконы Управляющему Уральской Епархией владыке Антонию. Вскоре пришел ответ с резолюцией владыки и на прошении о венчании и на прошении о рукоположении - «Благословляется». Сразу же после экзаменов и регистрации брака мы уезжаем в Актюбинск, без средств, имея за плечами подаренный на свадьбу коврик и посуду. Билеты купили за подаренные на свадьбу деньги.

Актюбинск нас встретил совсем неприветливо. Хотя лето только началось, жара стояла колоссальная, трава выгорела, деревья поникли.
25 июня совершается таинство венчания в храме святого Архангела Михаила г.Актюбинска. Это было воскресенье. Неделя Всех святых.
Ровно через неделю, 2 июля 2000 г. в Кафедральном Соборе св.Архангела Михаила г.Уральска совершается моя хиротония (посвящение) во священнодиаконы. По традиции нашей Церкви каждый новорукоположенный проходит сорокоуст, т.е. сорок служб. Этот сорокоуст выдался для меня очень трудным и тяжелым. Раздав долги, взятые перед венчанием, подаренными деньгами, мы оказались в крайне стесненном положении. У меня не было даже туфель, чтобы ходить в храм на службу, на ногах были лохмотья из дермонтина, а ведь нужно было думать еще и о супруге, которую только что получил от Бога в Таинстве Венчания. Слава Богу, нашлись добрые люди, оказавшие помощь. Среди них оказался секретарь Епархиального Управления, который, видя мною беспомощную ситуацию, помог мне приобрести туфли, дал денег на билет до Актюбинска. Трудный сорокоуст прошел. Впереди было самое великое дело, какое только может совершить человек - служить около престола Божия, на который и Ангелы взирают со страхом и трепетом.
Получив указ о назначении диаконом в храм св.Архангела Михаила г.Актюбинска, я приступил к исполнению своих обязанностей. На новом пути были и радости и скорби. Радости о возможности послужить Богу, о создании воскресной школы для взрослых, скорби в основном житейского характера.
Квартира, в которую нас поселили, была полностью непригодна для проживания. В ней не было ни газа, ни света, ни канализации. Туалет был заполнен фекалиями, запах стоял ужасный. Первое, что я произнес, войдя в квартиру было: «Я, наверное, никогда не смогу здесь кушать». Но шло время, человек привыкает ко всему, привык к этому и я. Оказывается, до нас квартира долгое время находилась в руках бомжей, и они вносили свои «коррективы» в «убранство» этой квартиры. За квартирой числились огромные долги, нам было приказано никому не открывать. В то время у коммунальщиков были группы (банды?) захвата, которые забирали у должников кастрюли, магнитофоны, телевизоры и др.
Несколько месяцев спали мы на полу в зале, пока с мусорки нам не достался «шикарный» диван (этот диван послужил нам верой и правдой ровно четыре года). Зарплата у диакона была 9 тысяч тенге, других доходов диакон не имел. Первым нашим приобретением был электрический чайник, который служил нам и для варки яиц и для заваривания чая.
Вообще жизнь была экзотической. Прожили мы в этой квартире 6 лет. У нас родилось трое детей, но за все это время каких-либо существенных средств на ремонт хотя бы ржавых батарей или червивых окон так и не было. В храме менялись завхозы, многие из них доброжелательно улыбались, но реально помочь никто или не мог или не хотел.
А однажды, как раз в то время, произошел случай, который произвел на меня сильное впечатление. Наступал Великий пост. Только что прошла Божественная Литургия Прощеного Воскресенья. Я, как служащий диакон, потребил святые Дары и вышел в пономарку омыть уста, как это и требуется согласно Церковному Уставу. Второй священник (имеется в виду второй после настоятеля) освящал нательные крестики. После освящения он попросил меня вынести крестики и раздать прихожанам. Я взял их и вынес в Тихоновский предел, откуда обычно приносят кресты для освящения, и спросил: «Кто подавал крестики на освящение? Заберите». Подошла бабушка лет около 60-ти и сказала, что это ее крестики, она освящала их своим внукам. Я, видя, что никого в пределе нет, отдал ей эти крестики, потом зашел в пономарку, закончил свои дела и спокойно пошел домой. Дома раздался звонок. Батюшка, освящавший крестики, спрашивал, куда я дел кресты с цепочками. Объяснив всю ситуацию, я вернулся в храм, где меня встретила группа не совсем доброжелательных глаз. Это были настоящие владельцы крестиков. Естественно, они попросили меня приобрести им кресты. Мы договорились на понедельник (это был 1-й день Великого поста) идти по торговым точкам, искать им кресты. Значит, за половину воскресного дня мне нужно было набрать, вернее, занять, довольно большую сумму денег. Сколько я в этот день переживал, сколько всяких дум пробежало в голове! Но самое страшное было то, что, попущением Божиим, почти все люди, к которым я обращался за помощью, отворачивались от меня. Слава Богу, спасло то, что мне выдали зарплату за несколько месяцев вперед, и это дало возможность завтра утром идти за покупками.
Люди, которые принесли освящать свои крестики, были разные, и взгляды на жизнь у них тоже были разные. Все крестики и цепочки, на которые они указывали, я покупал, потому что сам не видел и не знал, какие там были кресты. Кто-то из них пожалел меня и купил вместо российского золота турецкое, а кто-то хотел именно тот крест, который у него был до происшествия.
Прошел год. Эта история забылась. И вдруг вижу, входит в храм та самая бабуля, вся в черном. Кладет со слезами мне в руку горсть цепочек и крестов и ждет отпевания какого-то своего сродника. Я молча взял кресты, не упрекнул ее ни в чем, обиды на нее уже не было никакой. Да и какая может быть обида, когда вся эта история - наказание Божие такому грешнику, как я.
Вместе с моей диаконской службой, я стал продолжать учиться в той же семинарии, правда, уже на заочном отделении. Учеба заочника была уже не такой насыщенной, как учеба воспитанника, но все же и в этот период времени многое изучать было интересно.
На сессию я ездил два раза в год - весной и зимой. Дома оставалась супруга с уже 2-х летней доченькой Настей, а я в период сессии жил в Белгороде у своей любимой тещи.
В самом начале моего диаконского пути произошли два события, исход которых я приписал только чуду Божиему. Чтобы описать первое из них, мне надо немного оговориться. Некоторые детали, имена мною изменены, чтобы никого не обидеть и не навлечь на кого-либо подозрения. Сразу же после свадьбы, еще до рождения Настеньки, мы находились действительно в трудном материальном положении. Об этом узнали наши друзья из Белгорода и предложили небольшую материальную помощь, поставив обязательным условием самим приехать туда, чтобы не пересылать деньги. Поверив им и с трудом найдя средства на дорогу, мы отправились в путь. Отпустили меня тогда на несколько дней, и, приехав в Белгород, нам нужно было срочно возвращаться в Актюбинск. Каково же было наше удивление, когда эти люди, так спешно приглашавшие нас, заявили, что просто пошутили. Растерянные мы едва нашли средства на билеты домой, при этом денег хватило доехать только до Оренбурга. Приехав ночью в Оренбург (Ирина тогда была в положении), мы решили утром продать обручальное кольцо, чтобы добраться до Актюбинска. Но перед этим мы решили сидя на вокзале прочитать акафист (молитвы) св.блаженной Матроне, у мощей которой мы только что побывали в Москве. Когда акафист заканчивался, к нам подошел какой-то человек и спросил: «Вы не на Актюбинск?». «Да», - ответил я. «Идите к шестому вагону, вас возьмут», - сказал он. Мы растерялись, схватили чемоданчики и бегом к указанному месту. Подойдя, мы увидели, что проводница поднимала ступени. Заметив нас, она закричала: «На Актюбинск?». «Да», -ответили мы. «Залезайте», - прогремела эта женщина-богатырь с папиросой в зубах. Мы поднялись в вагон, остановились в тамбуре. На душе было беспокойство: денег на проезд не было. Скоро проводница пошла по вагону собирать таксу, и начало этого действия должно было начаться с нас. Так оно и произошло. Войдя в тамбур, она закричала: «Оплачивайте!». Я по инерции засунул руку в карман и высыпал ей на ладошку пяти-, десятикопеечные монеты. Проводница, не считая, положила их в карман и быстро ушла. Мы в тамбуре замерли, ожидая ее возвращения, надеялись доехать хотя бы до Соль-Илецка. Она действительно через пол часа пришла, с удивлением посмотрела на нас и спросила, почему мы здесь стоим, ведь мы всё оплатили. «Идите, ложитесь на свободные места», - сказала она. На следующее утро мы были дома, чудесно доехав по молитвам блаженной матери нашей Матроны.
Еще один подобный случай произошел у меня, когда я ехал в Белгород на сессию, только деньги у меня уже украли. В Самаре в поезд забежала женщина с просьбой к пассажирам разменять 1 000 рублей, объясняя этот размен покупкой молока для ребенка. Я согласился. Она же, заморочив мне голову, забрала почти все деньги, оставив мне мелочёвку. Отбыв сессию, надо было ехать домой, но денег хватило только до Москвы. От Москвы до Актюбинска - не было ни копейки, правда, оставалось еще 100 рублей, но проблему они не решали. Просить денег у тещи было стыдно, ведь и для нее эти деньги были не лишними. И я решаюсь ехать до Москвы, а дальше понадеяться на добрых людей.
Приехав в Москву на Курский вокзал, я перебрался на Казанский. Только что прибыл поезд Орск-Москва, вечером он отправлялся обратно. У проводников я спросил начальника поезда и штабной вагон. Вскоре я увидел женщину с огромными звездами на погонах. Подошел к ней, представившись диаконом церкви в Актюбинске. Наверное, мой жалкий вид разжалобил Александру Андреевну (так ее звали): она меня берет на поезд бесплатно. Поставив мои сумки к себе, Александра Андреевна предлагает мне поехать по святым местам. Я согласился, и она, как хвостик, водила меня за собой, показывая святыни Москвы. Денег на проезд у меня не было, и она оплачивала трамвай и метро. В поезде я ехал в одном купе с милицией. Очень хотелось пить, я набирал кипяток, остывать он не успевал, глотал его рывками, рот обжигало, а я не напивался. Каково же было мое удивление, когда Александра Андреевна через проводника передала две бутылки лимонада. Пил я его с радостью и благодарностью. Позже проводник принес и еду от начальника поезда. Доехав до Орска, пригодились мне и мои припасенные 100 рублей. Два рубля я потратил на проезд в трамвае, а 98 рублей - на билет в автобусе до Актюбинска - именно столько тогда стоил билет.


Весной 2003 года надвигался выпускной. Выпускные экзамены затянулись почти на месяц, поэтому на свою последнюю сессию, я взял супругу и дочурку Настю. Уже в поезде я почувствовал себя не хорошо. Появилась резкая утомляемость, цвет лица стал желто-зеленый, аппетит пропал, но самое главное - в области живота появились незначительные волнообразные боли. Болеть было некогда, и я старался обращать как можно меньше внимания на все эти первоначальные симптомы.
Выпускные экзамены прошли на редкость отлично. На выпускном акте я чувствовал себя уже совсем плохо, тогда я еще не знал, что это было только начало тяжелейшей болезни, которая повлияет на всю мою жизнь и навсегда сделает меня инвалидом, и лишь чудо или великая милость Божия вырвет меня из лап смерти. Потом уже я пойму, что болезнь моя была следствием слишком эгоистичной, самолюбивой жизни. Жизни, которая снаружи имела личину духовного благополучия, а внутри полностью прогнила. Требовалось тяжелейшее испытание, чтобы вырезать всю эту гнилость.
ВЫПИСКА ИЗ ЭКЗАМЕНАЦИОННОЙ ВЕДОМОСТИ
(приложение к диплому №3-133)
Без диплома недействительна
За время обучения в Белгородской Духовной Семинарии диакон
Димитрий Сергеевич Соловьев сдал дисциплины со следующими оценками:
1. Библейская история ---
2. Священное Писание Ветхого Завета 4 (хор.)
3. Священное Писание Нового Завета 4 (хор.)
4. Катехизис 5 (отл.)
5. Догматическое богословие 5 (отл.)
6. Основное богословие 4 (хор.)
7. Нравственное богословие 4 (хор.)
8. Введение в патрологию 4 (хор.)
9. Сравнительное богословие 4 (хор.)
10. Литургика 5 (отл.)
11. Гомилетика 5 (отл.)
12. Общая Церковная История 5 (отл.)
13. История Русской Церкви 4 (хор.)
14. Руководство для пастырей 5 (отл.)
15. Введение в философию 5 (отл.)
16. Сектоведение 5 (отл.)
17. Церковное пение 5 (отл.)
18. Церковнославянский язык 4 (хор.)
19. Древнегреческий язык 5 (отл.)
20. Латинский язык 4 (хор.)
21. Религиоведение 5 (отл.)
22. Отечественная история 4 (хор.)
23. Русский язык 4 (хор.)
24. Письменные работы 4 (хор.)
25. История Вселенских Соборов 5 (отл.)
26. История Поместных Церквей 4 (хор.)
27. Каноническое право 5 (отл.)
28. Православная педагогика 4 (хор.)
29. Пастырская этика и эстетика 4 (хор.)
30. Организация церковно-приходского хозяйства 5 (отл.)
31. Стилистика 5 (отл.)
32. Риторика 5 (отл.)
33. Логика 5 (отл.)
ИТОГОВЫЕ КВАЛИФИКАЦИОННЫЕ ЭКЗАМЕНЫ
1. Междисциплинарный экзамен
по литургическому богословию 5 (отл.)
2. Междисциплинарный экзамен
по святоотеческому богословию 5 (отл.)
3. Междисциплинарный экзамен
по апологетическому богословию 5 (отл.)
4. Междисциплинарный экзамен
по миссиологии 5 (отл.)
Проректор по учебной работе
Секретарь ученного совета
г.Белгород, 12 июня 2003 г.
Приехав домой в Актюбинск, я стал чувствовать, что состояние мое с каждым днем все ухудшается, болезнь моя все прогрессирует. Самое страшное было то, что я потерял все силы служить в Церкви, состояние здоровья не позволяло исполнять свои обязанности. Естественно это вызывало нарекания со стороны начальства. Тогда я принимаю решение написать письмо своему руководству, объяснив подробно свое положение. Перед отправлением письма я показал его отцу, который резко отозвался о нем, охарактеризовав его, как образец эпистолярного самобичевания, и высказался против его отправки.
Следующим моим желанием было лечь в больницу, если не подлечиться, то хотя бы узнать свой диагноз. Приемный покой, куда я пришел с направлением, отправил меня к заведующей, сказав: «Если она примет, и мы возьмем». Заведующая - старая бабуля - стала интересоваться деньгами: «Сколько есть денег? А сколько еще сможешь занять?». - и т.д. Короче, видя, что с меня взять нечего, она меня не приняла и отправила домой.
Такое отношение произвело на меня ужасное впечатление. Лишь вмешательство знакомых (и, конечно, их деньги!) произвели на заведующую эффект, и она меня приняла. Пробыв в больнице почти три месяца, я чувствовал, что легче мне не становится, а состояние ухудшается, да и диагноз остается неизвестным. После того, как я пролежал в трех отделениях больницы, мне предложили: «А давай мы тебя разрежем и посмотри, что там у тебя в животе!».
У меня сохранился выписной эпиклез, часть которого я приведу:
Жалобы: на боли эпигастрии, периферические, сжимающего характера, не купируются приемом пищи. Снижение массы тела за полгода на 7 кг.
Д/з: хронический гастрит, язва желудка (II ст.), язва хроническая двенадцатиперстной кишки в стадии обострения, железодефицитная анемия (II ст.). Общее состояние средней степени тяжести, дыхание нормальное. Сердце бьется ритмично. Язык обложен грязно-желтым налетом.
Не буду писать, чем меня лечили, и какие процедуры проводили, это займет очень много места, да и в медицинских названиях процедур я обязательно наделаю ошибок. Естественно, весь диагноз был ошибочный, за исключением железодефицитной анемии. Никакой язвы и гастрита у меня не было. Заключение выписного эпиклеза было такое: «На фоне проведенного лечения состояние не улучшилось, язва зарубцевалась, гемоглобин снизился от 91 (1/VII-03) до 68 (11/VII-03)».
В таком состоянии, я оказался дома. Один на один со своею болезнью. Выписанный врачами в буквальном смысле слова на смерть. Вначале меня охватило отчаяние, затем оно сменилось безразличием, только потом путем усилий или, скорее всего, не усилий, а пришедшей милостью Божией, отчаяние и безразличие отступили, и на их место пришла искра надежды на Бога. Прекрасно помню ту минуту, когда я после почти 3-х месяцев, проведенных в больнице, был выписан домой. Я знал, что дома нельзя показывать своего состояния, своих болей. Я пошел за угол больницы, сел на ступенях больничного морга. Слезы сами по себе лились из глаз, чувствовалось, что все человеческие пути исцеления были исчерпаны, оставалось лишь надеяться на милость Божию к такому грешнику как я. И я, наверное, впервые, а, может быть, и нет, так искренне взмолился к Богу. Что я просил и как молился - не помню. Помню лишь, что вся душа моя участвовала в этой молитве. Тогда я еще не знал, что Милость Божия ко мне уже была очень и очень близка, что чаша страданий была уже почти испита.
Когда я оказался дома, лечение мое продолжилось. Несколько раз я ездил в Оренбург, проходил компьютерную диагностику, лечился методом Шевченко, пил травы и «отравы», искал научных светил, ложился в частные клиники, но все напрасно. Состояние резко ухудшалось, и единственным лекарством, приносившим действительно помощь, были обезболивающие средства: вначале баралгин, потом кетанал.
И вот тупик моих исканий. Я лежу на диване, глаза в потолок, мне кто-то колит что-то в ногу, я молча стараюсь стерпеть боль, чтобы не напугать домашних своими стонами. Как они останутся без меня? Зачем я уже перехожу в тот мир? Вспомнит ли меня здесь кто-то добрым словом?
Приблизительно в конце августа 2003 проведать тяжко болящего диакона Димитрия пришли верующие прихожане. Они предложили принести мне мироточивую икону Святителя Николая Мирликийского Чудотворца. Я согласился. Когда икону привезли, я лежал на диване, встать и встретить Святой Образ я не мог. Икону положили мне на живот, верующие обступили меня и стали усиленно просить святителя Божия о моем исцелении. До сих пор в голове звучат слова этих драгоценных молитвословий:
«Проповедует мир весь тебе преблаженне Николае, скораго в бедах помощника ...
Силою, данною ти свыше, слезу всяку отъял еси от лица люте страждущих, богоносе, отче
Николае: алчущим бо явился еси кормитель, в пучине морстей сущим изрядный правитель,
недугующим исцеление, и всем всяк помощник показался еси, вопиющим Богу:
Аллилуиа.»
«Буря недоумения смущает ми ум, како достойно есть пети чудеса твоя, блаженне Николае;
никтоже бо может я исчести, аще бы и многи языки имел, и глаголати восхотел; но мы
дивно Богу в тебе прославляющемуся дерзаем воспевати: Аллилуиа.»
«радуйся, и мертвецов оживление».
«Радуйся, яко тобою дерзновенно бездну милосердия Божия призываем; радуйся яко тобою от потопа избавльшеся, мир с Богом обретаем. Радуйся, Николае, великий Чудотворче.»
«Всякия утоли болезни, великий наш заступниче Николае: растворяя благодатная врачевания...»
«Весь еси всем воистину помощник, богоносе Николае, и собрал еси вкупе вся прибегающия к тебе яко свободитель, питатель, врач скорый всем земным...Радуйся, всяких исцелений источниче, радуйся люте страждущих помощниче».
«Радуйся, по Бозе и Богородице, все наше упование; радуйся, телес наших здравие и душ спасение».
Читали более 2-х часов, медленно, неспешно к небу летели слова молитвы верующих людей, окружающих одр тяжко болящего диакона Димитрия. А на небе свои молитвы к Богу возносил великий наш заступник в Бедах отче Николае. Хотя и недостоин я был помилования от Бога: тяжесть грехов за прожитые двадцать три года не давала быть достойным, хотя бы какого-то снисхождения или помилования. Ведь пора молодости в жизни каждого человека - самая страшная пора. Особенно она страшна, когда в наследство от предков и родителей молодой человек получает целый генофонд разных страстей, страстишек, грехов, подлости и прочего зла. Все это обрушивается на него с неимоверной силой, и молодой человек не знает, как этому противиться, как с этим справиться, как от этого уйти, и падает под этим жестоким натиском.
Так случилось и со мной. Вспомню лишь один эпизод моего полного духовного неблагополучия (опять же из семинарской жизни). Стоит зимняя погода. Я забегаю в свою келию, на одной из кроватей лежит Саша Ч. (имя изменено - авт.), корчится, мучается и страдает. Знаю, что у Саши какая-то болезнь крови, но я совершенно равнодушен к его страданию. Он просит сходить меня в трапезную за морковным соком, который по болезни ему выдавали и который помогал ему, но я отказываюсь. Он просит меня со слезами и с плачем, но я отворачиваюсь от него. Он замолчал, а я, как ни в чем не бывало, жил дальше своей пустой жизнью. Эта история произошла в 1997 году. А несколько лет назад, будучи в Белгороде, я встретил Сашу, но, естественно, это был уже не Саша Ч., а отец Александр Ч. (имя изменено - авт.) с матушкой, в ОВИРе (Отдел виз и регистрации) г. Белгорода. И мне ясно вспомнился тот случай, и было очень и очень стыдно смотреть в глаза этому доброму священнику и его супруге. Таких случаев у меня было много, и все они свидетельствуют о моей духовной распущенности. Поэтому, получив болезнь, я прекрасно понимал, что «достойная по делам нашим восприемлем» (Лк. 23:41) и еще худшего достоин.
Итак, я лежал на кровати, уже в третий раз прочли акафист святителю Николаю Чудотворцу. Прихожане вышли на кухню, чтобы мне сделали обезболивающий укол, а я, может в душе, может в сердце, может на яву, услышал чей-то голос: «Едь в Оренбург, твой врач будет Николай». Сразу после этого я объявил, что еду в Оренбург. Все стали возражать: «куда?», «зачем?», «ты там уже был», «у тебя гражданство Казахстана, кому ты там, в России нужен?», «туда надо ехать с деньгами» и т.д. Я был непреклонен, и на следующий день в обед на рейсовом автобусе уехал со своим младшим братом, прихватив с собой целую сумку обезболивающих и шприцов. Надо сказать, что после уколов боль немного отпускала, но вскоре опять усиливалась. Я ехал, закрыв глаза и кривясь лицом, а брат все время спрашивал: «тебе плохо?», «болит?» «выдержишь?», «потерпи, до Оренбурга пол часа». Как потом я узнал от своей мамы и от супруги, они провожали меня как на смерть. И хотя при мне крепились, стараясь не подавать виду, сердце у них разрывалось. Как только автобус тронулся, и я уехал, они разрыдались обо мне, как об уже ушедшем.
Приехав в Оренбург, я остановился у папиной старшей сестры. Утром Алёша повел меня в онкологию. Уж как происходило это наше путешествие в больницу - не буду описывать.
Добравшись до больницы, я обратился в регистратуру. В то время там были платные услуги. Пройдя к врачу, благодаря платному, квиточку без очереди, я был направлен на кулоноскопию. Особой надежды тогда у меня на все эти процедуры не было, я не раз уже проходил и кулоноскопию, и эрригоскопию и гастроэнтероскопию и другие «скопии», но все же безропотно пошел. Мой взор был обращен к бейджам врачей, я искал врача по имени Николай.
После прохождения кулоноскопии врачи попросили меня выйти из кабинета. Наступал вечер, целый день я провел в онкологической поликлинике. Сейчас я сидел в узком коридоре напротив кабинета процедур, а в кабинет вбегали врачи. Через 30 минут меня позвали войти. Я вошел, кабинет был сильно накурен, везде сидели и стояли люди в белых халатах. «Вам надо срочно делать операцию» - сказали они, ничего не объясняя. Я ответил, что согласен, но сейчас я очень сильно устал и завтра утром обязательно приду на операцию. Наверное, это были безумные слова, но произнес я их именно так.
- До завтра вы не доживете. Вам нужно прямо сейчас делать операцию, - сказали они.
- Хорошо, я согласен, - ответил я.
Сразу же меня повели в рядом стоящую больницу, за час подготовили к операции, я подписал все необходимые бумаги и ... светящие лампочки в лицо.
Очнулся я в реанимации. Кто-то гладил меня по голове. Я открыл глаза. Реанимационная медсестра, лицо которой я смутно помню, сказала: «Бедненький, какой же ты худенький». Я спросил:
- Как прошла операция?
- Хорошо, - ответила она, - тебе очень повезло с врачом. Николай Михайлович, наш заведующий, сумел так умело сделать операцию, что не понадобилось даже выводить кишку наружу.
- Слава Богу! - произнес я и отключился.
Первый раз за много месяцев я спал без болей, на душе была неописуемая радость не только за себя, но и за своих близких. Когда меня перевели в палату, и я еще не мог вставать, не ел и не пил, только губы смачивали лимоном, весь мир преобразился. Больница стала казаться санаторием, врачи и медсестры - ангелами, дождливая погода казалась солнечной.
Николай Михайлович перед обходом каждый день осматривал меня. Очень молчаливый и скромный человек был действительно хирургом от Бога. Наверное, к этому больше нечего прибавить. Через неделю с лишним меня выписали. Оплаты за операцию и лечение с меня не взяли ни копейки. Формально это было связано с экстренностью операции, ну, а духовно - конечно, с чудом Божиим.
Позже я узнал, что болезнь, от которой я страдал, была самая обыденная - с а р к о м а - или другими словами злокачественная опухоль кишечника, возникая в слизистых путях - кишечнике, желудке и др., - она называется по-медицински карцинома. Ею и был «съеден» из-за упущенного времени почти весь кишечник. Чудо было еще в том, что она развивалась строго в кишечнике, не затрагивая других органов.
Не буду описывать всех деталей, скажу лишь, что операция была достаточно сложной, и сделать ее мог действительно высококлассный хирург, посланный от Бога. Таким врачом оказался Николай Михайлович. Об этом имени мне и было сказано, когда мы читали молитвы святителю и чудотворцу Николаю.


В наше время рождение детей не в почете. На многородящих мам даже родные часто смотрят с укором, а уж об остальных и говорить не приходится. Мамочки, которые рожают много детей, считаются неполноценными в обществе, в отличие от мам, родивших одного или, в крайнем случае, двух и пытающихся в остальное время работать на могущество нашего государства и благосостояние собственной семьи. Экспансия феминизма, к сожалению, прослеживается даже в государственных законах.

Если спросить женщину, имеющую одного или двух детей, хотела бы она родить еще одного такого же красивого, игривого ребеночка, то чаще всего можно услышать в ответ: «Пока нет». На вопрос «почему?» отвечают по-разному: у кого диссертация, у кого муж алкоголик, кто-то боится, что ребенок будет претендовать на жилплощадь, а кто-то просто банально не желает делиться тарелкой супа со своим собственным ребенком.
Казалось бы, таким женщинам с такими «великими» проблемами надо радоваться, что у них мало детей, а у других много, но происходит наоборот. Эти малорожавшие мамы начинают почему-то завидовать матерям, имеющим много детей. В чем выражается их зависть? - В их же словах. Видя маму с тремя или четырьмя маленькими «цыплятами», они восклицают: «Делать нечего!» или «Нищету плодят», «Им на двери спальни расписание вешать надо», «Нарожает, а ума дать не может» и др. Это я выбрал еще самое скромное из того, что приходилось слышать, некоторые вещи и передавать нельзя.
В общем, быть многодетными всегда сложно и не только из-за многочисленных трудностей бытового плана, но и из-за предубежденности общества. То, что простят малодетной матери, не простят многодетной.
Перед свадьбой и вступлением в брак я со своей будущей супругой Ириной обратился за благословением к старцу Курско-Коренной пустыни, прожившему много лет на Афоне, схиархимандриту Ипполиту. Он благословил наш брак с условием, что называть наших детей мы будем по именам членов Царской семьи - семьи последнего Государя Николая Александровича.
В то время я имел еще мало понятий о святых Царственных Страстотерпцах, мало знал об их жизни, их самоотверженном подвиге служения ближним, безропотном голодном заточении, об их крестоношении. Тогда они еще не были даже прославлены Церковью (канонизированы), но благословение такого опытного духовника, как отец Ипполит, сыграло свою роль. Уже гораздо позже мы узнаем, какая идеальная семья была у последнего Самодержца, какой огромной силой воли обладал Государь, в каком благородстве были воспитаны дети, какой самоотверженной сестрой милосердия была Императрица и старшие дочери, с какой верой в Бога они переносили испытания, предательства, измены. Ведь уже сам факт того, что они никогда ни перед кем не оправдывались (хотя могли бы), говорит о величии духа этих людей, ищущих славы от Бога, а не от общества.
Отец Ипполит (ныне уже покойный) открыл нам великий путь людей, как образец для подражания.
В 2001 году 18 июня родилась наша старшая доченька Настя. Назвав ее в честь св. Великой княгини Анастасии Николаевны, мы даже не думали и не знали, что ровно 100 лет назад именно 18 июня (1901 г.) родилась самая младшая дочь Царской Четы - Анастасия. Бывают ли такие совпадения? Думаю, нет.
Вскоре родились Николюша, Сашенька, Алёша, а 4 апреля 2010 года родилась Машенька. Интересно, что и характеры деток очень схожи с характерами их святых покровителей. Настя - игривая, резвая, как Анастасия Николаевна. Николюша - добрый, ласковый, всепрощающий. Сашенька - аккуратная, всегда чистая и опрятная. Лёша - требовательный, очень шустрый, с твердым характером. Царь Николай иногда, шутя, говорил своим министрам: «Это вам со мной легко, а когда на престол взойдет Алексей, тогда увидите настоящий характер».
Рождение самой младшей доченьки Марии, было особенным, оставалось несколько недель до окончания срока. На душе было тревожно, врачи как всегда пророчили все самое худшее: тазовое предлежание, серьезный недовес, плюс ко всему новая методика родов: "Врачи не вмешиваются, закрывают роженицу в комнате с обычной кроватью и огромным мячом, обвешанную фотографиями улыбающихся беременных женщин."
Свою супругу, в перинатальный центр на скорой, я отвез за несколько часов до Пасхи 2010. Приняли нас хорошо, но врачи, узнав, что расстояние между схватками 10 минут, решают положить супругу не в предродовое отделение, а в патологию. Даже не вооруженным глазом было видно, что роды были близки - тянул живот, но с врачами разве поспоришь? Начиналась пасхальная служба, только прошел крестный ход, на часах 00:15 минут. Мне сообщают, что родилась дочурка, да еще с весом в 4 килограмма! К рассвету Пасхальной ночи она уже носила имя Марии, в честь святой мученицы Великой княгини Марии Николаевны (27 июля 1899 г. - 17 июля 1917). Мария Николаевна была самым крепким и сильным ребенком, и наша маленькая Мария Дмитриевна родилась по милости Божьей - крепенькой. Слава Богу за все!

Царская Чета являла собой образец подлинно христианской семейной жизни. Отношения августейших супругов отличались искренней любовью, сердечным взаимопониманием и глубокой верностью. «Наша любовь и наша жизнь - это одно целое, мы настолько соединены, что нельзя сомневаться и в любви и в верности - ничто не может разъединить нас или уменьшить нашу любовь», - писала Александра Федоровна мужу в 1909 году. «Не верится, что сегодня двадцатилетие нашей свадьбы! - записал 27 ноября 1914 года в дневнике Николай Александрович, - редким семейным счастьем Господь благословил нас, лишь бы суметь в течение оставшейся жизни оказаться достойным столь великой Его милости».
Господь благословил этот брак по любви рождением четырех дочерей - Ольги, Татьяны, Марии и Анастасии, - и сына Алексея.
«Дети должны учиться самоотречению, учиться отказываться от собственных желаний ради других людей», - считала Государыня. «Чем выше человек, тем скорее он должен помогать всем и никогда в обращении не напоминать своего положения, - говорил Государь, - такими должны быть мои дети». «Долг родителей в отношении детей, - писала Государыня, - подготовить их в жизни к любым испытаниям, которые ниспошлет им Бог».
Царевич и Великие княжны спали на жестких кроватях, одевались просто, платье и обувь переходили от старших к младшим. Еда была самая простая. Царица и Великие княжны нередко пели в храме на клиросе во время Божественной Литургии. «А с каким трепетом, с какими светлыми слезами приступали они к Святой Чаше!» - вспоминал архиепископ Феофан, духовник Царской семьи.
Вот как описываю современники Великих княжон:
Ольга Николаевна была очень непосредственна, иногда слишком откровенна. Она была очень обаятельная и самая веселая. Когда она училась, учителям приходилось испытывать множество ее всевозможных штучек, которые она изобретала, чтобы подшутить над ними. Ольга Николаевна преклонялась перед отцом.
Татьяна Николаевна была самая хорошенькая. Она была выше матери, но такая тоненькая и так сложена, что высокий рост ей был не помеха. У нее были красивые правильные черты лица. Темноволосая, бледнолицая, со светло-карими глазами. В ней была смесь искренности, прямолинейности и упорства, склонность к поэзии и абстрактным идеям. Она была ближе всех к матери и была любимицей и матери и отца. Абсолютно лишенная самолюбия, она всегда готова была отказаться от своих планов, если была возможность погулять с отцом, почитать матери. Именно она нянчилась с младшими, помогала устраивать дела во дворце. У нее был практический ум императрицы, детальный подход ко всему. Она не обладала сильным характером Ольги и находилась под ее влиянием.
Мария Николаевна была живая яркая с овальным лицом, а ее темно-синие глаза, как говорили ее кузины, были «изумительны». Она одна из всех сестер обладала талантом рисования.
Анастасия Николаевна, скорее всего, выросла бы самой красивой из всех сестер. Хорошо очерченные черты лица, прекрасные волосы, глаза с лукавинкой, заразительный смех, темные, почти сросшиеся брови, делали младшую Великую княжну совсем непохожей на других сестер.
Конечно, дети - это, прежде всего, ответственность. Я бы сказал, что это в воспитании главнее всего. Под ответственностью я понимаю такое состояние родителей, когда они видят цель существования ребенка не просто в его нравственно-физическом формировании, но в достижении вечной жизни. Для мамочки и папочки хуже состояния, чем увидеть своего ребенка в аду, просто нет. Ведь многолетние здешние проблемы все равно проходящие и сложность их разрешается натиском времени. Там же, в вечности, и проблемы приобретают непресекаемое постоянство. Поэтому, видя баловство, неправду, высокомерие, жестокость своих детей, я стараюсь молить Бога и говорить: «Не лиши, Милосердный Боже, моих детей вечной жизни, вместе с Тобой и со всеми святыми. Аминь».

2003 год был одним из самых трудных в моей жизни. Болезнь, выпускной, смерть дедушки (в июне) и папы (в октябре), операция, долгая реабилитация после перенесенного заболевания. Но на этом год не остановился, впереди предстояло еще более серьезное духовное испытание - принятие Таинства Священства.
Пробыв почти три с половиной года диаконом, я настолько с этим свыкся, что просто не чувствовал себя готовым к священству. Моей мечтой было всю жизнь оставаться диаконом. Но почти сразу после перенесенного заболевания от епархиального начальства стали сразу приходить резолюции о хиротонии (рукоположении) в сан священника. Два раза я отказывался, на третий раз сдался и согласился.
Была назначена дата хиротонии - 4 декабря 2003 года - в праздник Введения во храм Пресвятой Владычицы нашей Богородицы. С момента выздоровления прошло 90 дней, а с момента смерти папы чуть более 60 дней. Теперь я стал смотреть на свою болезнь, как на очищающую перед Таинством Священства.
Хиротония проходила в г.Уральске, совершил ее наш Владыка Антоний. Подписав все необходимые документы, ставленник в священники проходит исповедь за всю жизнь, и торжественно во время Божественной Литургии происходит перерождение диакона-помощника в совершителя таинств - священника: Божественная благодать немощная, врачующая и оскудевающая, восполняющая пророчествует благоговейнешего диакона Димитрия во пресвитеры (священники), помолимся убо о нем, да придет на него благодать Всесвятаго Духа. (Архиерейский Чиновник).
Что это за момент? Как его описать? Не знаю. Наверное, это схоже с браком. Женихом выступает священник, а обручается он с самой Церковью Христовой. После этого почти все для новорукоположенного пресвитера впервые, ко всему ему надо будет привыкать: к совершению таинств, к благословению, к ношению креста на персях, к совершению Чудесной Литургии и т.д. все как будто новое, и все воспринимается по-новому.
После хиротонии новорукоположенный совершает сорокоуст, т.е. служит 40 дней подряд божественную Литургию и лишь потом получает назначение на приход. После хиротонии, согласно церковной традиции архипастырь обращается к новорукоположенному священнику со словом. Я бы назвал эту речь Владыки Антония, обращенную ко мне, программной. Вспоминая слова этой речи, сердце у мня содрогается. Привожу Вам ее дословно:
«Я сердечно благодарю Вас, дорогие братия и сестры, за те молитвы, которые вы возносили вместе с нами, когда мы ставили на свечник иерея Димитрия. Сегодня он стал батюшкой и будет нести послушание в городе Актюбинске, где он и нес послушание диакона, сейчас будет нести новое послушание - батюшки! Спасибо вам за ваши молитвы!
Тебя же, отец Димитрий, я сердечно поздравляю с принятием благодати священства. Желаю, чтобы ты с честью нес это звание пастыря, «ибо пастырь добрый душу свою полагает за овцы» (Ин.10:11). Конечно, хорошо, что и люди будут обращаться и батюшкой называть, и отцом, но помни, что наступают дни, когда будет великое испытание не только для них, но для нас в первую очередь, потому что близится конец - приход антихриста, мы это чувствуем. По всей земле мы видим это, и будет великая скорбь для православных христиан, ибо нас в первую очередь будут гнать. Но помни, Господь сказал: Меня (ведь) первого возненавидел мир и даже повесил на Крест (сравни Мф.10:24, Ин. 17:18). Так что это надо знать, укрепляться в вере и укреплять своих верных пасомых чад, чтобы они не расхолаживались и не думали: «все хорошо». «Хорошо» - это очень временно и многие святые отцы, не надо далеко ходить, - Лаврентий Черниговский (он жил в годы сталинских и хрущевских гонений ) - много об этом говорил: «Придет время - откроют храмы монастыри, купола будут золотиться, звон будет звенеть, но знай, - это очень короткое время, потом наступит такое страшное время...» Я тебя не пугаю, я просто говорю, чтобы мы все были готовы к этому, объединились, как единая семья, как верные дети Бога. Потому что, вспомните, после революции что было? И архиереи и батюшки многие не поменяли веру православную на свою жизнь: одни пошли на Соловки, Беломорканал и Колыму - кто верен был Богу и которых теперь Господь прославил во святых. Но были и изменники, предатели Церкви, даже знаменитый Введенский - фамилия по сегодняшнему празднику - он возглавил знаменитый раскол РПЦ, пошел против Святейшего Патриарха Тихона. Вот вам, пожалуйста. Всегда мы это имели и имеем, иуды всегда найдутся. Но мы должны твердо стоять в вере, - чего я тебе желаю, дорогой отец Димитрий. Пусть Господь помогает тебе, тем более что твое рукоположение было совершено в такой великий праздник - Введения во храм Пресвятой Богородицы. Пусть Царица Небесная сподобит тебя с твоей паствой войти в Царство Небесное и вечно прославлять Бога! Я поздравляю тебя с этим великим таинством, маму твою, брата (они присутствовали - авт.), дай Бог им крепкого здоровья. Отец не дождался - чуть больше 40 дней прошло, как похоронил папу. Ну, что же, такова жизнь! Будешь теперь молиться. Говорят, любой поп в родне до 7 колена выведет из ада. Вот молись, проси у Бога прощения всем родственникам и твоим пасомым. Будешь любить их, молиться о них, они будут чувствовать это. Они будут тебе помогать, любить тебя и никогда не оставлять своей милостью».
Совершилось великое таинство моей жизни! Прошла очищающая болезнь, предшествующая этому таинству. И хотя до совершения священнической хиротонии уже более трех лет я был священнослужителем (к священнослужителям относятся епископы, священники и диаконы), воспринимать себя «священником Бога Вышняго» было трудно.
Приблизительно в самом начале 2004 года я приехал в Актюбинск уже священником. Получив назначение быть вторым священником в храме святого Архангела Михаила, сразу приступил к исполнению своих обязанностей. Пройдет ровно два с половиной года и меня указом Управляющего епархией переведут настоятелем в Свято-Владимировский храм г.Актюбинска. Здесь по великой милости Божией продолжается мое малое и часто недостойное служение Богу.
Слава Богу благодеющему мне ныне и присно и во веки веков. Аминь.
Св.праведный Иоанн Кронштадтский
(из книги «Моя жизнь во Христе»)
«Сколь досточтим сан священства, сколь велика, спасительна и чудна благодать священства! Через священство Господь совершает в людях великие и спасительные дела; очищает и освящает людей, животных, все стихии, избавляет людей от злодейства, бесов, возрождает в бане пакибытия (крещения) обновляет, укрепляет, претворяет хлеб и вино в пречистое Тело и Кровь Самого Богочеловека, совершает брак и делает его честным и ложе - нескверным, разрешает грехи, исцеляет болезни, примиряет правосудие Божие с грешниками, кающимися, обращает землю в небо, создает рукой человеческой храмы, обращая их в селение Господа Вседержителя, соединяет небо с землей, человека с Богом, делает один собор из Ангелов и человеков; утешает печальных, немощных укрепляет и делает сильными на дела благие, и низводит преизбыток благодати там, где умножается грех. Сколь велика, чудна, прекрасна и спасительна благодать священства, и чего лишаются те люди, у коих нет законного, правильного, действенного, богоучрежденного священства. Как должны имеющие сан священства - архиереи, иереи, диаконы - дорожить этою благодатию, чтобы богоугодно служить людям во спасение и Богу во славу! Чего лишаются люди без священства, каких благ, какой благодати и милости Божией! Они лишаются спасения!»