Умер Леха-дурак. В последнее время он ходил в наш храм, и мы часто встречались. Больше всего я боялась, что Лёха меня узнает.

В тот день я его узнала сразу. Хотя он очень постарел, полысел, поседел… Как-то весь осунулся, сгорбился. Но на меня, как когда-то много лет назад, смотрели добрые детские глаза. “Что он делает у нас в храме?”, – подумала я.

– Привет, – улыбнулся он.

– Привет…

Неужели узнал?

– Тебя как зовут?

– Не узнал, – выдохнула я. – Меня? Лена.

– Твои девочки?

– Мои.

– Мальчика не хватает, – как ребенок рассмеялся он и достал из растянутого кармана грязной куртки какую-то чёрствую булку.

– Ну да.

– Давай дружить, – протянул он ее моей третьей дочке, Дуняше.

– Давай, – ответила она.

Они стояли, смотрели друг на друга и улыбались – маленькая девочка и осунувшийся, стареющий мужчина с детскими глазами…

– Давай дружить, – пронеслось у меня в голове и током отозвалось в сердце…

… “Давай дружить”. Было это много лет назад. Я была ещё девчонкой. Жила в этом районе и училась, наверное, классе в пятом или шестом.

У нас была большая, дружная компания – мальчишки, девчонки. Сделав уроки, мы до ночи носились по школьному двору или парку (где я сейчас гуляю со своими дочками), играли пионербол, вышибалы, казаки-разбойники. Влюблялись, ссорились, мирились.

Однажды мы сидели на лавочке, вели какие-то свои беседы, шутили, смеялись.

– Давайте дружить, – раздался вдруг голос.

Мы замолчали и обернулись. Это был Лёха-дурак.

Леха был года на три нас старше и тоже жил в нашем районе. Не знаю, родился ли он таким или что-то случилось потом, но он был, как мы говорили, “больным на всю голову”.

Сейчас я понимаю, что у него было сильное отставание в развитии, и он вёл себя, как маленький ребёнок. Он нигде не учился (по крайней мере, я так думаю), целыми днями бродил по улице и ко всем приставал. Кто его родители, я тогда не знала. Только недавно, увидев Леху с одной нашей старушкой-прихожанкой, я поняла,что это его мама.

– Давайте дружить, – повторил Лёха-дурак. И улыбнулся какой-то робкой улыбкой.

Мы переглянулись.

– С кем? С тобой? – выступил вперед один мальчик. И громко заржал. – Ты же дурак!

– Дурак! Дурак! – подхихикнули девочки. И я вместе с ними.

Леха растерянно смотрел на нас, и с лица у него не сходила та глупая детская улыбка.

– А ну пошёл вон! – выкрикнул тот первый мальчик.

– Пошёл, пошёл, – эхом подхватили мы.

Леха все улыбался…

Тогда другой мальчик выскочил вперед, толкнул его и победно посмотрел на нас. Тут “дурак”, наконец что-то понял, громко всхлипнул, вытер рукавом нос, развернулся и уныло побрел.

Мы хохотали ему вслед. Мы были такими здоровыми, крутыми, дружными. И такими злыми… А он медленно брел, опустив голову…

…Ещё помню. Мы так же гуляли, и нам так же было весело.

– А у меня собака, – подошел к нам Леха-дурак. В руках у него был маленький щенок. И он опять улыбался своей глупой, детской улыбкой. – Хотите погладить?

Мы хотели. Но нам было стыдно общаться с дураком. Мы же были такими классными.

– Ты – дурак! И собака твоя – дура! – выкрикнул кто-то.

И мы опять заржали.

– Не дура! Не дура! – закричал в ответ Леха и неожиданно бросился на нас.

Мы, девчонки, с визгом бросились врассыпную. А мальчишки схватили кто – палку, кто – камень и встали “в позу”.

– Моя собака не дура! – продолжал кричать Леха.

Тут в него полетели камни. А я? А что я… Я же тоже была крутая. Ещё круче мальчишек. И я тоже схватила камень и бросила в него. Хорошо помню, что он попал ему в плечо, и парень вскрикнул от боли. Еще помню, как он согнулся, закрывая собой щенка. А потом повернул ко мне залитое слезами лицо.

– Ты, ты… Ты – мелкая! – заикаясь проговорил он.

– А ты – дурак! – Огрызнулась я.

Мы стали врагами. Точнее, мы считали Леху-дурака своим врагом.

– Эй, придурок, – кричали мы, завидев его. – Что? Испугался?

– Что, ссыкло?

– А где твоя глупая собака?

Он, правда, стал нас бояться, и завидев, просто обходил стороной. И больше ни разу не сказал с детской улыбкой на лице: “Давайте дружить”.

Мы были сильные. Мы победили…

Шли годы… Я выросла. Мы с родителями уехали за границу, потом я поступила в институт, закончила, устроилась на работу. Жизнь моя протекала теперь вне района, Леху я больше не видела и скоро забыла. А потом я вообще вышла замуж и уехала, но вернулась. И теперь мы с мужем и детьми живем здесь.

И вот однажды я встретила Леху-дурака у нас в храме. Я все вспомнила, и мне стало очень стыдно.

Каждый раз при очередной встрече я боялась, что он мне скажет: “А я тебя помню!”. Но он не говорил. Он по-детски улыбался и протягивал моим девчонкам то конфеты, то какие-то печеньки. Иногда – свечи. Несколько раз стоял на подворье с моей коляской. И всегда спрашивал: “А когда будет мальчик?”.

– Забыл, – облегченно думала я.

И вот около полугода назад он как всегда радостно кивнул нам: “Привет!”. Потом улыбнулся и сказал: “А я тебя помню. Ты… мелкая”.

Я смотрела на него и готова была провалиться сквозь землю.

– Прости, – выдавила я.

А он полез в карман, достал какой -то леденец и протянул мне. И в глазах у него читалось:

– Давай дружить!

– Давай! – промолчала я в ответ.

Дома я плакала. Почему? Я не знаю. Быть может потому, что мне было стыдно. Или потому, что я понимала, что Леха давно меня узнал, но еще раньше простил. Он давно всех нас простил. И, получается, что этот “дурак” намного чище и добрее нас. Он простил по-настоящему, как умеют прощать только дети. И как я прощать не умею…

– Привет! Когда будет мальчик? – радостно подошел он ко мне на следующий день. И подходил еще много раз.

А потом он умер. Я узнала это от его мамы, когда, не увидев Леху на нескольких службах, спросила, где он.

– Умер-умер! – стучало в висках.

А перед глазами стоял мальчик с робкой улыбкой и словами: “Давайте дружить!”. И тот же мальчик, закрывающий собой щенка от наших камней. И тот же “мальчик”, с детскими глазами, который сказал моей Дуне: “Давай дружить!” и который радостно встречал меня каждый раз у храма.

И я… А что я… Мне просто стыдно! И мне очень его не хватает. Его детской улыбки и добрых глаз.

– Прости меня, Леха, – думаю я часто. – Ты настоящий друг!